Жена Баратаева, Наталия Георгиевна, вместе с четырехлетней дочерью Полиной отправилась на юг, вслед за отступающей армией Деникина. Весной двадцатого года ей удалось ненадолго соединиться с мужем в Феодосии, после чего у них родилась вторая дочь, которую Наталия Георгиевна назвала Кирой. Добравшись до Ялты и узнав о гибели мужа, Наталия Георгиевна попыталась прорваться на один из уходящих в Турцию пароходов. Но, закрутившись с детьми в суматохе, царившей в Ялтинском порту, ни на одно судно они не смогли попасть, и княгине Баратаевой с двумя маленькими детьми пришлось возвращаться обратно в Петроград. Несколько месяцев у них ушло на этот путь, во время которого от чахотки умерла ее старшая дочь Полина; затем еще несколько тяжелейших, в постоянной борьбе за выживание лет ушло, чтобы как-то устроить свой быт в ставшем ей чужом городе, в ставшей ей чужой стране; а из княгини и княжны Баратаевых она и ее дочь Кира превратились в гражданок Баратаевых. В девятнадцать лет Кира вышла замуж. Ее муж – человек намного ее старше и без памяти в нее влюбившийся – служил крупным ленинградским чиновником, Кира же работала у него секретаршей. Когда он, наконец решившись, сделал ей предложение, Кира рассказала ему о и своем происхождении, и о своем прошлом, а главное – призналась в том, что она его не любит. Потерявший голову начальник откровенно сказал ей, что и не ждет от нее любви, но сделает все, чтобы ее заслужить, неважно когда – он умеет ждать. На ее прошлое он махнул рукой, и единственно, о чем попросил, – чтобы оно оставалось тайной. Молчать о прошлом она согласилась, а вот фамилию свою менять категорически отказалась. И еще одно условие, и, как она обнадеживающе сказала, последнее: если родится сын, фамилию они ему дадут Баратаев. Начальник согласился и с этим.

С детьми у них не получилось – в ноябре пятьдесят второго года ее мужа арестовали и после короткого суда, не теряя времени, расстреляли. Их огромную квартиру у вдовы сразу же отобрали, причем следователь с искренней ненавистью выдавил из себя, что она еще легко отделалась: была б его воля, сослал бы ее, как жену изменника родины. Ее замужество и сам муж в рассказе Андрея Баратаевой никогда не снились, но она часто видела во сне, как укачивает ребенка, которого у нее никогда не было. А уже в совсем тяжелых снах ей снился следователь МГБ, который допрашивал ее после ареста мужа, кричал на нее и даже начинал бить, хотя битья тоже никогда не было.

Гонорар за рассказ был, как ему показалось, огромный – он никогда не зарабатывал такие деньги. Режиссер, у которого он снялся в крошечной роли в своем первом фильме, пригласил его в свой новый фильм – тоже на эпизод, но уже на более значительный и с коротким текстом. Получив деньги за рассказ, Андрей решил, что его небольшая зарплата дольщика, оплата за съемку в фильме, тоже небольшая, но по тому, как у него получилась роль, явно не последняя, гонорар за рассказ, тоже точно не последний, – если все это приплюсовать, то получается довольно неплохо. И он решил сделать Тамаре предложение.

– Давай поженимся, – накрыв их одеялом и целуя ее обнаженное плечо, сказал Андрей.

– Ты серьезно? – повернула к нему голову Тамара.

– Конечно, серьезно, – глядя ей в глаза, ответил Андрей. Он уже давно собирался сделать ей предложение и знал, что она ему не откажет, но тем не менее никак не мог на это решиться. Он был уверен, что сначала она потребует, чтобы он поговорил с ее отцом, который был ему неприятен, и он чувствовал, что это взаимно.

– Но мне же еще учиться надо, – возразила Тамара, хотя глаза ее заблестели от удовольствия. Замуж она не очень торопилась, но услышать предложение от самого Андрея ей хотелось, хотя она не сомневалась, что рано или поздно он его сделает.