– Киберпанк против мигрени? – спросил Александр.

– Ни в коем случае, – замотал головой Виктор. – Не только против мигрени, но никаких специальных терминов. Ни электронных, ни медицинских. Скажем так… корректор.

– А что насчет противофазы? – спросил Александр.

– Это метафора, – засмеялся Виктор и отодвинул чипы от края стола. – Надо пробовать. Да что я вам подсказываю? Это же вы будете зарабатывать сумасшедшие деньги, а не я…

– Мне нужно будет увидеть производство, – Александр задумался. – Увидеть всю документацию. Я о согласованиях. Да… И переговорить с вашим… шефом.

– Все реально, – бодро поднялся Виктор. – Правда, шеф очень занят, но в течение недели… Да, как вам это помещение? Сгодится для работы на первое время?

– Разве мы уже согласились? – спросил Александр.

– Думаю, что да, – довольно прошептал Виктор и добавил. – Не в тему, но скажу. Галина Анатольевна очень надеется на наше сотрудничество. Да, все контакты администрации проекта – на ресепшне. Надо работать, Александр. Пора.

– Что это было? – спросил Николай, когда Виктор удалился.

– Новая жизнь? – спросил Александр.

Он потянул к себе пачку долларов, затем убрал в карман рубли, сдвинув вторую в сторону Николая. Взял один из чипов и принялся его рассматривать.

– А если бы он предложил тебе шприц с какой-нибудь дрянью и пообещал избавление от мигрени? – спросил Николай, не притрагиваясь к деньгам.

– Это не шприц, Коля, – покачал головой Александр. – Ты берешь деньги?

– Я еще думаю, – процедил сквозь зубы Николай.

– Тогда я пока приберу это, – кивнул Александр и убрал в карман и последнюю пачку. – Интересно…

– Я бы не стал, – предупредил Николай, глядя на чип в пальцах шефа.

– Все по-честному, – ответил Александр, снял клеящий слой и закрепил чип у себя за ухом.

– Ты здесь? – зловеще прошептал в дверях холла Георгий.

– Какого черта, Сашок? Где договор? А ты знаешь, что твоя конкурсная программа потерпела фиаско? Ты знаешь, что ты слепил херню? Почему ты не работаешь? Как ты собираешься гасить регистрационный сбор за этот конкурс?

– Иди нахер, – сказал Александр.

– Еще раз? – не понял Георгий.

Александр посмотрел на округлившего глаза Николая, потом перевел взгляд на своего разъяренного шефа и вдруг понял, что чип работает. Ничего не изменилось, вот только тревога куда-то делась. И тоска развеялась. Или их сменило удивительное спокойствие.

– Иди нахер, – повторил Александр. – Вместе со своим сбором. Я увольняюсь.

– Я хотела пойти в «Палкин», а Боренька, как всегда, настоял на своем – только «Европа».

Эмилия Яковлевна Рюмина – теща Антона – умела быть и высеченной из камня с проблесками титановой арматуры внутри, и отлитой из звонкого полупрозрачного фарфора, и сшитой из мягкого плюша. Сейчас она словно исполняла танец сошедшей с ума Жизели. Но сошедшей или удалившейся от обычного спокойствия недалеко, со слезой и счастливым концом. К тому же она не танцевала, как когда-то в молодости, а сидела в высоком зале одного из лучших ресторанов города спиной к сцене и роялю, на котором пожилой пианист играл что-то совершенно неуместное для помпезной обстановки «Гранд-отеля» – третий концерт Рахманинова. Но без оркестра. Антон даже встряхнул головой, ощущение, что пианист не исполняет сложнейшую партию, а препарирует ее, удерживая в хмельной руке скальпель, не оставляло. Или пять скальпелей. Десять. На каждом пальце. Как в том древнем фильме. Как звали того киногероя?

– Мамочка, – растянул губы в улыбке Борис Николаевич, которого жена только что назвала Боренькой, – ты же знаешь, что я люблю все привычное. К тому же тут рядом сквер, мы с тобой неплохо прогулялись. Опять же, нет проблем с парковкой, и офис Антоши рядом. Или нет?