– Хорошо, что напомнили! – спохватился Мароцкевич, доставая из внутреннего кармана пиджака кожаную визитницу с тисненым вензелем «ММ». – Мы же с вами, Владимир Александрович, не обменялись координатами. Мне тоже лучше звонить по вечерам, после семи…

Визитная карточка Мароцкевича была впечатляющей – плотная бумага, много золотых букв, трехцветный логотип Бакулевки. Никакого сравнения с простецкой визиткой доцента Данилова, без золота и логотипов.

Совершив обмен карточками, Данилов подумал, что Мароцкевичу он звонить не станет. В протоколе операции сам как-нибудь разберется, а если понадобится консультация, так ее можно и у знакомых хирургов получить, не раскрывая имен и обстоятельств.

– Как прошел совет в Филях? – поинтересовалась Елена, когда Данилов уничтожал яичницу с беконом и помидорами.

Яичница была приготовлена по рецепту бабушки доцента Саакова, шеф-повара ресторана «Восток», который Сааков называл «самым вкусным местом советской Москвы». Секрет заключался в том, чтобы долго выжаривать воду из очищенных от шкурки помидоров, а затем добавить загустевшую массу к поджаренному на другой сковороде бекону и тут же залить яичной смесью с небольшим добавлением молока. Мария Владимировна удивлялась – зачем готовить на двух сковородках то, что можно приготовить на одной? Данилов на это отвечал, что правило «чем проще – тем лучше» в кулинарии не работает. В простоте можно дойти до того, чтобы выпить три яйца, закусить их помидором, а напоследок съесть ломтик бекона. Но ведь эффект будет совсем не тот, что от яичницы Сусанны Христофоровны (так звали сааковскую бабушку).

– Нормально прошел, – ответил Данилов. – Решили оставить Москву, чтобы сохранить армию.

– А если серьезно?

– Серьезное лежит в прихожей на тумбочке – три папки с бумагами, которые мне предстоит изучить.

– И сколько всего человек в вашей комиссии?

– Кроме меня еще двое – судмедэксперт и сосудистый хирург.

– Я уверена, что твое мнение не совпадет с их мнениями, – Елена понимающе хмыкнула. – Значит расклад будет «два против одного».

– Удивительный ты человек! – восхитился Данилов. – Не знаешь обстоятельств, не знаешь людей, но уже знаешь, что мое мнение не совпадет с их мнениями. Слушай, Лен, а чего ты на бирже не играешь с такими провидческими талантами?

– Нет у меня никаких провидческих талантов, – вздохнула Елена. – Просто я очень хорошо тебя знаю, Данилов. Сколько лет мы с тобой знакомы?

– Лучше не вспоминать, – ответил Данилов и приналег на яичницу.

Слова жены немного покоробили. Данилов всегда считал себя объективным человеком, а не «поперечником», которому важно иметь мнение, отличное от мнения других, но не обязательно правильное. И особенно обидно, когда «поперечником» считают тебя близкие. Но развивать тему «я не такой» не хотелось. Хотелось выпить в завершение ужина пару чашек крепкого кофе и на сон грядущий, приходу которого кофе совершенно не препятствовал, полистать полученные от Ямрушкова материалы.

Знакомство с материалами увлекло настолько, что Данилов просидел в гостиной до рассвета. Читал, размышлял, перечитывал, снова размышлял… Кто бы мог подумать, что чтение сухих, отдающих казенщиной документов, может увлечь сильнее любого детектива? Однако же вот – увлекло.

В детективах обычно присутствуют два вопроса: «кто преступник?» и «каковы были его мотивы?», а у суда их набралось полтора десятка.

Правильно ли был поставлен диагноз пациенту Хоржику В. М. при его госпитализации в больницу имени Филомафитского и дополнительном обследовании в стационарных условиях?…