Верон вздохнул, кивая.

— Это была твоя мать, – сказал он очень тихо, осторожно.

— Моя мама? – нахмурилась девушка.

— Но ты не помнила о своём детстве и до болезни. Так что…

— Почему? – и вот тут Шэйли накрыла какая-то безумная паника.

— Ты провела в храме почти семнадцать лет, – ответил Верон. — За это время ты не виделась с родными и близкими людьми. Забыла всё.

— А мама? Почему она так говорила?

— Потому что твой отец погиб, это известие сразило её. Они были очень красивой, любящей друг друга, парой. Брат твоего отца, твой дядя, жестокий и чёрствый человек, которого твоя мать безумно боялась. Почти так же как ты меня.

— Я не боюсь вас! – вспыхнула она, но произнесла это всё равно каким-то болезненным шёпотом.

— Правда? – ухмыльнулся Верон.

— Да! – с горячностью произнесла Шэйли. — Просто мне кажется, что вы ненавидите меня.

— Что? – и это было искреннее удивление. — С чего вдруг?

— Вы хмуритесь и смотрите на меня так... – девушка запнулась.

— Какой стороной? – спросил Верон, ухмыляясь.

— Перестаньте, – мотнула головой Шэйли. — Вы относитесь так ко мне, потому что я вам отказала?

Он взглянул на неё, и этот взгляд её поразил. Несмотря на то, что он ухмылялся, во взгляде была боль. Потом он оттолкнулся от перил, вздохнул.

— Иди спать, скворушка, – проговорил Верон и ушёл, оставив её одну.

И это слово, ударило, сковало её. Шэйли замерла, вцепившись в перила.

“Скворушка”... он так называл её в детстве. Только он.

Тот мальчик, который вёл её за руку по дороге, когда она рыдала из-за испорченного платья, хотя на деле никогда не переживала из-за таких вещей, но тут она была на прогулке с Нией, Ианом и Вероном. И она попросила надеть на неё красивое платье, ради старшего сына Шелранов, а Иан толкнул её на реке в грязь и она расстроилась до слёз. А Верон обнял её и в итоге тоже весь испачкался.

И они шли домой вместе. Вер… она его так любила и почему-то внутри было так много боли связанной с ним. Почему?

13. Глава 11. Верон

Верон кажется уже не мог справляться со всем этим безумием, начавшим его одолевать ещё в городе, а здесь только усугубившись.

Лана и её мерзкое поведение, Иан и его взбалмошное недовольство, Шэйли и её безграничная печаль…

И вот теперь оказывается, что у сестры в доме живут два, невесть откуда взявшихся, мужика, один из которых выглядит так, словно сотню человек придушил и глазом не моргнул, а второй наоборот ведёт себя так благопристойно, словно не безродный деревенщина, а аристократ какой, да ещё и с Нииллой носиться так, словно она ему родная.

Дворецкого здешнего Верон никогда не любил. С детства чувствовал себя с ним рядом неуютно – у слуги было больше напыщенности, чем у хозяев, словно титула герцога носит он. Но в целом это было нормой во многих домах, и всё бы ничего, если бы Киннан не пил, как низший.

Отец Верона терпел его только потому, что знал его с детства и не мог выставить вон человека, преданного семье, как никто другой, даже несмотря на то, что преданность эта была болезненной и порой неадекватной. Однако у Верона не было этой мягкости и сентиментальности отца и он давно бы выставил вон этого пьянчугу, но всё же понятие верности действительно не было пустыми словами для Киннана, и он трепетно относился к Ниилле, приняв близко к сердцу состояние хозяйки.

Приехав, Верон сразу понял, что в доме всё совсем не ладно. Герцог зашёл внутрь, незаметно кивнув Янре, горничной, что ухаживала за сестрой, с намерением выяснить, что вообще происходит и почему ему не сообщили о новых работниках. И от Верона не ускользнуло то, что Ния до того, как подойти к нему, стояла рядом с одним из них, вцепившись в его руку и рубаху.