Фрея нервно кладет руки на колени, выражение ее лица ясно дает понять, что дальше в рассказе будет что-то ужасное.

– Ну, один из его пармезанов был очень сухой, и я выпила всего один бокал его домашнего вина, который на вкус почему-то напоминал кошачью мочу[13], так что мне очень хотелось пить. Пока мы разговаривали, я чувствовала, как у меня в уголках рта засыхает слюна. Вообще не сексуально. Ни разу.

Она делает глубокий вдох и продолжает:

– Я только собиралась отпроситься в уборную, чтобы напиться воды из-под крана, как у него хватило наглости меня поцеловать!

Я провожу рукой по волосам и потираю шею.

– Звучит не очень хорошо.

– Ох, это было плохо. Очень, очень плохо. – Она прячет лицо в руки и еще сильнее размазывает косметику на лице. – Но я подумала: назвался груздем, полезай в кузов, верно ведь? Я ответила на поцелуй и попыталась запустить язык ему в рот, но не заметила, что у него были сжаты зубы. Он шарахнулся от меня и врезался в свой огромный стеллаж, где лежал драгоценный трехлетний чеддер, который он привез с бабушкиной фермы в Испании. Стеллаж упал, и сыр рассыпался по грязному полу. Это было ужасно. Хавьер упал на колени, и, кажется, я даже слышала, как он плакал.

– Плакал? – спрашиваю я, не веря своим ушам.

– Именно! – Фрея всплескивает руками. – Я так испугалась, что убралась оттуда к чертям! Запрыгнула в машину, доехала до ближайшего магазина, выпила два литра воды, и вот я здесь.

– Боже, – выдыхаю я.

– Я знаю. Это было ужасно, – жалобно говорит она, а потом поднимает на меня осуждающий взгляд. – Ты не научил меня целоваться, так что я виню во всем тебя.

– Ты и не говорила, что не умеешь! – защищаюсь я. – Я думал, тебе просто разговаривать с парнями тяжело.

– Ну, мужчин, с которыми я целовалась, можно сосчитать на пальцах одной руки, так что я совершенно без понятия, как это делается.

Я тяжело вздыхаю и опускаюсь на кровать рядом с ней, качая головой и пялясь в пол.

– Не мог этот поцелуй быть настолько плохим.

– Еще как мог.

– Я отказываюсь в это верить, – возражаю я и смотрю на ее губы. – У тебя замечательные губы. Идеальные для того, чтобы их целовать.

– Не важно, – отвечает она со слезами в голосе. – Я не умею ими пользоваться. Я дура.

– Ты не дура.

– Я неповоротливая дура.

– Откуда ты знаешь, что он не неповоротливый дурак? – сердито спрашиваю я. – Может, у тебя просто не было подходящего партнера. Мужчины с сырными хижинами вряд ли часто целуются с дамочками.

Фрея поднимает на меня серьезный взгляд.

– Честное слово, Мак. Даже с хорошим партнером я буду ужасна.

А теперь я начинаю злиться.

– Докажи.

Она хмурится.

– Я не буду заниматься глупостями и целовать свою руку или типа того. Ты меня сфотографируешь и будешь этими фото шантажировать во время нашей следующей ссоры.

– Да не руку, – отвечаю я и делаю глубокий вдох. – Потренируйся на мне.

– Тебе, – фыркает она. – В смысле?

– Поцелуй меня, и я тебе покажу, что дело было не в тебе, а в нем.

– Да не буду я тебя целовать! – визжит она. – Ты с ума сошел!

– Вовсе не сошел. Я твой лучший друг, и я прошу тебя поцеловать меня, чтобы объяснить, как это правильно делается.

– Это будет слишком странно.

Фрея нервно смеется и отодвигается на самый край кровати, подальше от меня. Несмотря на это, в ее глазах разгорается интерес.

– Не будет это странно. – Я сокращаю расстояние между нами. – Я парень. Ты девушка. Поцелуи – это естественно.

Она нервно сглатывает и опускает взгляд на мои губы.

– Надеюсь, ты не прикалываешься.

– Я не шучу, – мой голос становится ниже. Я двигаюсь к ней ближе, наши ноги соприкасаются. От нее слабо пахнет сыром. Почему-то мое сердце начинает биться быстрее.