Вот, наконец, и ее остановка. Тридцать метров по тротуару вдоль дороги, еще метров двадцать вдоль сиротливо чернеющих клумб до проходной, обычное « доброе утро», звон ключей в согнутой ладошке и… милости прошу к нашему шалашу.

«Шалаш» был небольшим продолговатым с единственным двухстворчатым окном. Четыре компьютера – по два у каждой стены, вешалка да зеркало рядом с ней. Вот и все царство. По стене поплелся одинокий вазон. Он да в придачу большой красочный календарь на стене хоть в какой-то мере обогащали этот убогий колорит.

Нацепив на крючок пальто, она посмотрела в зеркало. Машинально посмотрела, по привычке. Это Соня могла по полчаса вертеться перед ним и, надо сказать, не зря вертелась.

До начала рабочего дня еще оставалось минут пятнадцать, но Лидка не любила тратить время попусту. Включив компьютер, она принялась разбирать стопку бумаг. Соня явится минута в минуту, ее ждать нечего. Это в Лидкину глушь автобус раз в полчаса ездил. А Соне спешить было некуда. Из центра, где она жила, до завода всего-то три остановки. Любой маршрут к ее услугам.

Руки привычно разбирали листы с таблицами, колонками цифр, сводками, требованиями, накладными, перечнями складских материалов и прочими премудростями, отражающими механизм рабочей жизни. А мысли… Мысли ее вообще неизвестно где блуждали, не спеша собраться в определенное целое. Не приступив к работе, Лидка могла позволить себе такую роскошь.

Дверь резко распахнулась, и тотчас с величественным видом на пороге появилась Соня.

– Привет, – промурлыкала она, одарив Лидку ленивой улыбкой.

– Привет, – ответила Лидка, возвращаясь к начатой работе.

– Ветрище-то какой сегодня, – раздеваясь, поежилась Соня. – Б-р-р!

Повесив свой шикарный плащ рядом с Лидкиным нарядом, она взяла сумочку и, раскрыв ее, устроилась перед зеркалом.

– Что ты там выкрашиваешь? – бросила Лидка, не поднимая головы. – С утра уже размалеванная, как кукла.

– Это дорожный вариант, – легкими взмахами кисточки подкрашивая ресницы, пропела Соня. Поморгав глазами, повертев головой, она добавила: – А красота требует времени.

Не отрываясь от работы, Лидка молча улыбалась.

Резко повернувшись, Соня смерила Лидку недоуменным насмешливым взглядом.

– Тебе-то, кто не дает?

– Не вижу в этом смысла.

– Узнаю речи мудрого наставника, – с безразличием, в котором сквозила явная насмешка, ответила Соня и начала старательно подкрашивать губы.

– Оставь мою свекровь в покое.

– Правильно, – грациозно кивнула Соня, – она свое дело сделала. Ученица усвоила урок. Да и действительно, – повернувшись к Лидке, развела она руками, – какая цыплятам разница, как выглядит их наседка? Главное, что кормит. Кстати, твоя маман кроликов на шубку тебе так и не нашшыпала? Зима на носу. Пять лет грозится, а все никак не выродит хоть какую-нибудь кацавейку.

Лидка улыбнулась. Любила Соня поддеть, что и говорить. Но это у нее получалось необидно.

– Птицу ощипывают, умница, – откинувшись на спинку кресла, с улыбкой ответила Лидка.

Но Соня пропустила эти слова мимо ушей. В самом деле, какая разница – стригут ли, ощипывают ли? Шубки-то ведь и в помине нет.

Переобуваясь, Соня недовольно ворчала:

– Сегодня медведь в маршрутке на ногу наступил…

– Надо ездить на такси, – бросила Лидка расхожую фразу, – а в маршрутках и кроме тебя люди ездят.

– В них хамы ездят, – Соня обижено надула свои прелестные губки, отчего они стали еще прелестнее. – Вот скажи, почему во всем мире признаком хорошего тона считается извиниться, если задел человека? А мы всю жизнь живем по принципу – сам дурак. Да еще и чем наглее, тем умнее, получается. Радио включила бы, – настроилась она на деловую волну. – Ох, хоть так свежий ветер перемен посетит эту нору, и две канцелярские крысы почувствуют, что их норка всего лишь маленькая точка на необъятных просторах родины, – изрекла она с хладнокровным пафосом и уселась за свой компьютер.