Лавочники ждут от Вас суровый приговор, но кого или что они хотят осудить, и готовы ли Вы, Высокий Суд, стать на их сторону? Здесь судят не меня, здесь чернь пытается получить индульгенцию, исписанную чернилами бумажку, что их жалкая жизнь, вечерняя выпивка и свисающее брюшко, свиные глазки, лень, зависть, трусость и подлость – все то, чего с лихвой хватает в вашей обыденной жизни, есть Добро, за которое они так стоят и ратуют. Степень моего презрения так велика к ним, что я не смогу и не буду отвечать на их жалкие обвинения. Более того, построив свою речь на обвинении Добра, я отмою своего противника (Добро) от этой мерзости, какую чернь пытается в него запихнуть.

Мой ответчик, мой обвиняемый, – это другое Добро. Оно настоящее и сверкает драгоценным бриллиантом в восходящих лучах солнца. Мое Добро способно озарить подлунный мир и выйти на схватку не прячась в сундуках со шмотьем, как прячется торговец, видя спускающихся с гор вооруженных всадников. Но, как и должно быть в подлунном мире, сокровище, преломляющее свет мириадами граней и принося в мир краски радуги, приносит владельцу неисчислимые горести и страдания. Сколько людей укоротили свой век благодаря драгоценным камням и другим ценным безделушкам!

Ваша Честь, сейчас площадь полна народа. Спросите у них, есть ли кто, кому Добро не вышло боком, кто возрадовался бы Добру как путник в пустыне при виде колодца? Молчат. Ребенок, открывший дверь на просьбу выпить глоток воды и пустивший бандитов в дом; отец семейства, хуже каторжника пропадавший на работе ради жены и детей, брошенный впоследствии ими в старости и немощах; занятый другу золотой, превративший друга в злейшего врага, в каждом сне представляющего тебя мертвым; супруга, что дает выпить смертельный напиток любящему мужу, высвобождая рядом с собой место молодому любовнику-повесе. Все они получили расплату за Добро, не прояви которое, стоять бы им на площади рядом с нами сейчас.

Добро змеей, обманом проникло в их сердца и заставило сотворить все это – хорошие поступки, обернувшиеся для своих хозяев так прискорбно. Кому стало лучше от их Добра? Убитому бандитами мальчику и его семье или бандитам? Давшему взаймы или должнику, подбросившему тарантула кредитору в постель? Молчите?! Чего же Вы перестали кричать, требуя распнуть меня на дыбе?

Каждый из Вас вспоминает сейчас тот редкий случай, когда вы, мелкие и ничтожные, выносили в своих сердцах грамм Добра и потратили его на кого-то. Чем отплатили Вам? Шрамы и ушибы «благодарности» чешутся, думаю, на ваших телах до сих пор, не давая забыть «прелесть» хороших дел. В чем же прелесть Добра, чем подкупает тогда оно ваши души, если следуя его пути, навлекаете горести на себя и на близких своих? Кому нужно такое Добро?

Я скажу Вам: Добро – обман, мыльный пузырь, надуваемый проезжим паяцом на радость публике, мираж, манящий к себе в пустыне, оборачивающийся для путника еще большей бедой. Того же, кто пришел творить Добро, надлежит, как Иону (библейский пророк, воспротивившийся воле богов и выброшенный для успокоения моря за борт), предать скорому суду, пока не навлек он бедствий на ваши головы.

Думаю, мне не уйти с этой площади живым. Но будет ли такое решение судей справедливым, вот в чем вопрос. В моем сердце не было Добра, я не сеял его семена и не заражал этой болезнью невинные души. Сотворенное мной было лишь каплей, толикой слез, неизбежно приносимых в этот мир. Но я всегда называл разбой – разбоем, а смерть – смертью, я не обманывал и не подсовывал хрен, убеждая в его сладости. Добро же принесло в мир неисчислимый поток слез, горестей, болезней, утрат и разочарований, и никакие бандиты не сравнятся с ним в его разрушительной силе.