Теперь-то он припомнил, что не раз видел эту коляску с девушкой, но почему-то не обращал не неё никакого внимания. Наверное, настроение было не подходящее? Но, скорее всего, срабатывала психология здорового человека, который чувствует себя не совсем удобно, при виде больного, ущербного и отводит взгляд в сторону… Так и девичьей красоты не заметил!

После этой встречи, Саша стал задерживаться в сквере, надеясь вновь увидеть Катю. Для него было понятно, что девушка попала в сложную, скорее трагическую, ситуацию. И это понимание волновало его ещё больше, чем её прекрасный образ. Ему остро захотелось познакомиться с девушкой поближе и, возможно, чем-то ей помочь. Его старания увенчались успехом – они снова встретились…

Настало время коротких, насыщенных искренними чувствами встреч, которые, как и их финал, остались в памяти, душе, сердце Орлова “на всю оставшуюся жизнь”.

Катя оказалась не только красивой, но и очень интересной, с тонкой, поэтической натурой – она писала стихи! К поэзии он относился нейтрально, как к чему-то для него не совсем понятному и недоступному. То, что Катя наделена таким даром, его поразило. Оказалось, что поэзия – это так здорово! Привыкший к математической точности и логике, Саша удивился, что нелогичность, необычность образов и сравнений, присущая поэзии, может так трогать ум и сердце.

Вертелось в голове желание узнать хоть что-то о Катиной прошлой жизни. Однако он проявил такт и не стал расспрашивать девушку о её горе, отодвинув этот неприятный момент, и вёл себя так, как будто не замечал инвалидной коляски. Его захватило в ней всё: простая, не показная, девичья красота, своеобразный внутренний мир и особое вдохновение, с которым девушка читала свои стихи, рассказывала о прочитанных книгах, своих впечатлениях и мыслях.

Чтобы лучше видеть лицо девушки, он опускался на корточки перед её ногами, подпирал подбородок ладонями, тонул в ясных глазах и слушал…

Туман осенний опустился

На изумрудный шёлк травы,

Мне этой ночью сон приснился:

Я по росе бегу и – ты…

В своих стихах, которые она с удовольствием, запросто, без присущего в таких случаях смущения, читала малознакомому человеку, она ходила, бегала, прыгала, летала… Словно наслаждалась тем, что было сейчас недоступно.

…Лечу душой,

Машу рукой,

Ногами в небо упираюсь!

Вокруг простор,

В глазах восторг –

Я этим миром упиваюсь!…

Лаская слух, восторженно летели ввысь звуки серебряного колокольчика. Лицо её светилось, волосы пушил ветерок, она подавалась вперёд и, казалось, вот-вот поднимется и… побежит! В такие мгновенья Катя была особенно привлекательна, и, глядя на блеск её глаз, Саша восхищённо улыбался: готов был слушать её голос вечно! Они так увлекались друг другом, что не обращали внимание на прохожих, любопытных и не очень. Сухая, прагматичная душа программиста словно окунулась в озеро новых ощущений, чувств и как губка впитывала их целиком. Даже природа радовалась: тучки в панике разбегались и сквозь голые ветки проскакивали ласковые лучи заходящего солнца, а ветер замирал, стараясь не мешать зарождающейся любви. Но…

Их встречи заканчивались одинаково – с приходом строгой пожилой женщины, которую звали тётя Эмма. Она была дальней родственницей Кати и ухаживала за племянницей, в частности, вывозила её на прогулку. Куда подевались более близкие родные, Саша спрашивать не спешил. Почему тётя отнеслась к нему настороженно, даже враждебно, понял позднее.

Несмотря на такую недружественную предрасположенность тёти, Саша решился однажды проводить Катю до самого дома, который располагался рядом; ненавязчиво помог закатить коляску в лифт и, попрощавшись, медленно, глубоко задумавшись направился домой. От него не скрылось, что девушка в эти минуты замкнулась в себе и практически не разговаривала. Её словно подменили. Глаза померкли, лоб укрыли непривычные мелкие борозды, концы губ опустились вниз… И только позднее он осознал, что такой естественный для парня поступок, как проводить свою девушку домой, доставляет ей только страдания! Не мог он понять, что ощущение своей убогости, беспомощности в этом унизительном процессе доставки домой в инвалидной коляске в присутствии молодого, здорового, небезразличного ей мужчины – для Кати было пыткой и моральной, и физической.