Снежка подняла голову и замерла, потому что увидела их, – осколки реальности. Или памяти. Каждый меняющий говорил о мире изнанки разное.

Олейник учили не вмешиваться в события из сна. Последствия будут жестокими, как объясняла и заповедовала мама. Но сегодня бездействие мерзко ворочалось под рёбрами, отправляя разряды онемения в кончики пальцев.

Две тени, одна из которых мужская, а вторая – детская.

«Девочка», – поняла Снежка. Кажется, она уже видела этот осколок раньше.

Маленькую кроху тащили за воротник футболки, попеременно встряхивая, от чего ткань натягивалась и расползалась, пока в какой-то момент она не порвалась окончательно. Мужчина, не останавливаясь, выкинул клок ткани и пнул снег в сторону ребёнка.

Он ушёл, оставляя за собой кривую цепочку следов. А девочка так и не поднялась.

Снежка замерла. Нельзя.

«Нельзя, нельзя, нельзя, нельзя…» – назойливо зудело под кожей.

Мир был привычно обесцвечен. Серый снег, лишённый красок ребёнок, наблюдая за которым можно было легко себя убедить, – это лишь фильм. Очередной, жестокий, халтурно-снятый фильм.

Но Снежка знала, что её сны реальны.

Ей помогли сегодня. И она передаст эту помощь дальше. Лишь раз. Лишь сейчас. Потому что она ещё ни разу не пила кофе вкуснее и слаще. Потому что давно не видела в реальности таких ярких цветов.

Снежка отпустила все свои вещи и стянула свитер, чтобы тут же накинуть его на ребёнка. Он был огромным для девочки. Слишком. Она утонула в нём полностью. Но зато Олейник дала ей шанс выжить. Она не знала, что это за осколок событий, – произошло ли это в прошлом или случится в будущем. Снежка понимала, – она с этим ребёнком больше не встретится.

Тени зашевелились быстрее. Глухо зарокотали спрятавшиеся в них чудовища, учуявшие искажение, произошедшее из-за грубого вмешательства Меняющей. Вялость стекала с охранников, словно масло по воде. И Снежка, ускорившись, судорожно похватала свои вещи и побежала, оставляя ребёнка одного.

Когда она проснулась, то обнаружила ровно то, что ожидала, – прижатый к пижаме комок из юбки, капронок и смявшейся рубашки.

Свитер с её инициалами остался в далёком ином мире в руках ребёнка, мимо которого Снежка уже не раз проносилась, оставляя замерзать в снегу.

«Мне страшно с Тобой встречаться.

Страшнее Тебя не встречать.»

Александр Александрович Блок.

Мия шла на обед, медленно спускаясь вниз по тонущему в воде тротуару, огибая компании студентов. По правую руку от неё весь квартал тянулся решётчатый забор, огораживающий корпуса университета. Мия листала ленту в телефоне. Милые коты сменялись видео с цитатами из обзоров, а они уже уступали место коротким вырезкам из шоу. Ничего тяжёлого или злого, лишь обрывки не напрягающих мозг моментов.

Вдруг сеть заглохла: видео зависло, перестав грузиться, и Мия раздражённо открыла настройки, пытаясь понять, что не так.

– Мия? – Тихий отзвук, почти что шёпот ветра, едва не заглохший от гула проносящихся мимо машин, и она оборачивается раньше, чем вникает, а знаком ли ей вообще этот голос.

Прямо на неё смотрела студентка почти на голову выше Мии. Пристально, немного шокировано. Так, будто бы встретились давно знакомые, но исчезнувшие из жизни друг друга люди. Так, будто бы Ветрова была призраком, явившимся с того света. Женщина почти спросила, откуда студентка её знает, но разглядела льдисто-серые радужки, белые волосы, часть из прядей была выкрашена ядрёно-синим цветом, и в голове сразу мелькнул образ ребёнка, скукожившегося на скамейке.

– Ох. Здравствуйте, – вытаскивая единственный беспроводной наушник, проговорила Мия. – Вы родственница Снежки…?