Как будто прочитав мои мысли, следователь Самохвалов решил всё-таки меня добить окончательно.

– Вы только не подумайте, что я только и пользуюсь случаем и служебным положением, чтобы с симпатичными девушками в кафе о делах разговаривать. Я не такой. Я, как правило, в кабинет к себе приглашаю. Но вот с вами как-то иначе, почему-то. Вы такая…Такая… Как бы это сказать. Ну, вы совсем не будете смотреться в моём кабинете. Вы слишком красивая для него. Я бы сказал – шикарная, – в его глазах появились озорные огоньки.

Ну вот зачем он это делает? Ведь я же все понимаю, что эти штампованные фразы он постоянно произносит девушкам, иногда по много раз за день: и как следователь, которому необходимо установить доверительный контакт с процессуальным субъектом, и как обаятельный мужчина, которому надо произвести впечатление. Но только вот я умом понимаю, а реагирую сердцем. Очень приятно.

Перебравшись в кафе, мы заказали по чашечке кофе и по мороженому. Пока ждали заказ, болтали обо всём и ни о чём. Я узнала, что его звали Виктором, что он совсем недавно служит в Москве, а приехал из какого-то сибирского городка, название которого я даже не смогла запомнить. Он оказался интересным собеседником, много шутил, рассказывал истории из жизни и анекдоты, при чем, исключительно в тему и по поводу. Через десять минут общения мне показалось, что я знаю его уже много лет. С ним было очень легко и приятно.

Когда с мороженым и кофе было покончено, он, наконец, перешел к делу. Не меняя выражения лица, Самохвалов произнес:

– Как это не прискорбно, но мне всё равно придётся задать тебе несколько вопросов, – я не уловила на каком именно этапе общения мы перешли на «ты», но это тоже было приятно.

– Да, конечно, я готова.

– Вот и отлично. Потом, уже в официальной обстановке, я все равно буду обязан заполнить необходимые документы, не сейчас. Здесь не очень удобно и не очень правильно. Мы сейчас просто побеседуем, я тебе расскажу, чего мне от тебя требуется, а уже после этого все официально оформим. Ты же не против? – вроде и спрашивает, а вроде бы и просто сообщает о том, что будет дальше, как о процессе, на который моего согласия, вообще – то не требуется.

– Я сейчас веду одно дело… Честно говоря, это информация из материалов расследования, и я не имею права их разглашать. Но тебе скажу. Не всё, конечно. Но чтобы ты понимала, о чем именно пойдет речь дальше и какую помощь я бы хотел от тебя получить.

Я аж замерла. Он готов со мной поделиться конфиденциальной информацией. В нарушение инструкций. Любопытство было одним из моих тайных грехов. Но он ведь не мог же об этом знать!

– Я никому ничего не расскажу, не беспокойтесь.

– Мне почему-то так и показалось. Мне просто прямо с первого момента нашего знакомства пришла в голову мысль, что ты законопослушный гражданин и всегда окажешь помощь следствию. Это важно в нашем деле. В том числе сохранение в секрете сведений, полученных от правоохранительных органов, тоже является своего рода помощью следствию. Так вот.

Сейчас мы расследуем дело одного маньяка. В ходе розыскных мероприятий мы выяснили, что несколько убийств, совершенных в разных местах и в разное время совершены одним и тем же человеком. Хоть он и пытался замести следы, и с почерком убийств не повторялся, и все жертвы никак между собой не связаны, но тем не менее, у нас есть железобетонные основания полагать, что это серия. По нашей информации, от его рук уже погибли восемнадцать человек. И все эти восемнадцать – молодые девушки – студентки, которые или родились в Москве или приехали в столицу из разных городов. Учились они, конечно, в разных учебных заведениях, их тела были обнаружены в разных районах Москвы и Подмосковья, но, повторюсь, у следствия есть весомые улики и факты, которые позволяют связать разрозненные преступления в общую мозаику одного чудовищного по своей природе преступления. Недавно нам удалось выйти на след подозреваемого. Им оказался не психопат, не уголовник, проведший за решёткой существенную часть своей жизни. Нет. Этим подозреваемым оказался достаточно состоятельный и уважаемый человек. Вот ведь как бывает. Казалось бы, всего достиг в этой жизни. Живи да радуйся. Но нет. Тянет на острые ощущения. Жизнь становится слишком пресной и хочется как-то пощекотать себе нервы. И человек начинает убивать. Но, при этом еще и издевается над жертвами перед смертью. И после смерти тоже. Жуть.