Когда я вскрыл панель замка, стало понятно, что повлияло на его работоспособность, вернее – отсутствие таковой. За прошедшие сто лет уплотнитель панели рассохся, и влажность от немного подтекающей рядом трубы окислила все контакты платы управления. Очистив плату и заменив часть элементов на запчасти от разобранного мной коммуникатора, висящего на соседней стене, я закрыл панель.

– Лучше, чем была с завода – с гордостью от выполненной работы сказал я. – Включай питание, Железяка!

–Надеюсь, что меня чинить ты не будешь, – скептически заметил Искин, но все же запитал дверь.

Я ввел код открытия, и дверь со скрипом и скрежетом начала открываться.

–Странно, но работает, – удивленно заметил Искин.

Пройдя в открытую дверь, я попал в обширный вещевой склад, где с удовольствием, наконец-то переоделся в более удобную одежду. Надоела форма времен ВОВ до скрежета зубов. Теплый ватник, подпоясанный кожаным ремнем с тяжелой бляхой, я скинул уже давно. Но новые, неразношенные кирзачи безбожно давили, портянки, которые я наматывал по памяти, сбились в невнятный ком, а на штаны я, оказывается, умудрился пролить «горелку». Очень, скажу я вам, неприятно щеголять в мокрых штанах!

Одежда в которую я переоделся, являлась формой армии современной РФ, Русса, как теперь называлось наше государство. Судя по качеству и знакам отличия, она была предназначена для высокого чина, видимо руководящего убежищем. Знаки отличия были мне не знакомы; похоже, что за прошедшие после моей отправки годы прошла реформа званий в министерстве обороны. Ну и ладненько… я теперь тоже главный в бункере, мне положено. Ха. Ничего такой карьерный рост: из старшего лейтенанта запаса в высшие, правда, не понятно какие, военные чины. Спросить бы Искина, но по такой глупости не хотелось его беспокоить – пусть работает. Приторочив кобуру к поясу, я пошел дальше исследовать свое хозяйство.

На третий уровень попасть не удалось, замок отказался принять код. На мой вопрос Искин ответил, что данный уровень будет доступен только после запуска протокола «Возрождение» и что он не может обойти блокировку запрета, как бы мне ни хотелось. А хотелось мне очень сильно. Любопытство меня распирало. Но вскрыв панель управления, я понял, что тут мне ничего не светит: сложность микросхемы и ее защита, скорее, спалит систему, чем мне удастся ее обойти. Уж очень сильно там было все накручено. Почесав озадаченно в затылке, я решил спуститься в камбуз и перекусить.

Дойти до камбуза я не успел. Искин сообщил о завершении диагностики и попросил пройти в командный центр.

Спустившись на командный уровень и усевшись в кресле, я скомандовал:

–Докладывай, что у нас плохого.

–На удивление, кроме отсутствия внешней дальней связи и полного износа обслуживающих и технических дроидов, ну и мелких повреждений, особых проблем нет. Все возможно восстановить в довольно сжатые сроки. Особенно радует хорошее состояние систем внешней защиты убежища.

– Ну так пустыня же. Сухо, жарко. Попробовал бы этот бункер остаться живым где-нибудь у нас в Ижевске, – ухмыльнулся я. – А еще лучше, в Питере!

– Сохранность систем ПВО на девяносто три процента. Наземная оборона – девяносто семь. Расход боекомплекта – одна ракета земля – воздух, – не обращая внимания на мои выкладки относительно влияния климата на сохранность убежища, пробубнил Искин.

–Ну хоть какие-то радостные новости за сегодня, – улыбнулся я.

–Могло быть и хуже, если бы я не занимался поддержанием тех.состояния все эти годы… пока дроиды еще функционировал. Так что я красавчик! – с гордостью заявил Искин.