Добравшись на следующий день до художественной мастерской, Александр первым же делом признался ее хозяину в своей сильной любви к искусству. А также о давнишнем желании поставить в своем загородном доме при входе две статуи сфинксов или чего-то подобного им. Даже небольшой рисуночек приготовил, вдруг представится возможность?

– Понимаете, я давно хотел совершить путешествие в Египет, увидеть следы былого великолепия и почувствовать дыхание прежних времен… Но все как-то не получается. Так вы говорите, разницы между вашим творением и работой древних мастеров не будет? А знаки?

– Какие знаки, мсье?

Мастер явно заинтересовался возможным заказом, но держал себя солидно, всем своим видом показывая, что далеко не бедствует.

– Ну эти. Как их там?.. Иророглифы. Надо, чтобы они присутствовали, как на сфинксах в Лувре!

– Будут.

– А сроки? Я, знаете ли, через две недели покидаю ваш город, и мне не хотелось бы оставлять это дело незаконченным.

– Можно и через две недели. Но мне придется отложить в сторону остальные заказы, так что?..

Мастер вопросительно посмотрел на своего клиента, и тот его не разочаровал: небрежно кивнул и вытащил из внутреннего кармана пухлую пачку франков:

– Вот, это аванс. Так вы гарантируете?

– Да, мсье.

– Отлично, я загляну к вам через десять дней.

Оторвав своего спутника от осмотра небольшой партии «греческих» статуй (Гриша до того проникся их красотой, что не удержался и погладил выдающийся бюст одной богини), ценитель прекрасного учтиво попрощался, и они покинули мэтра Роше. Приняв важное решение – полностью посвятить этот день искусству во всех его проявлениях, Александр потащил своего спутника в ателье, где с них часа два снимали всевозможные мерки, а потом в оперу. Только вошли они не с парадного входа, а со служебного. Пятнадцать минут энергичных переговоров с немного растрепанным господином почтенного возраста завершились тем, что князь расстался с очередной пачкой франков, а взамен получил просто-таки громадный и на удивление легкий чемодан.

– Фух, пожалуй, на сегодня все.

– Ага. Командир, так, может, махнем опять в «Мульен Руж»?

– Ну я в принципе не против. Вообще-то есть еще одно неплохое кабаре, так, может, туда?

Но посмотреть очередной канкан в этот день им не удалось. В отеле, где они ненадолго появились, чтобы оставить нежданно образовавшийся багаж, их уведомили, что для господ Олаха и Ференци имеется корреспонденция от их маклеров.

– Угум. Дружище, мы переезжаем.

– О. А чего так?

– Нашлась подходящая квартирка. Кстати, недалеко от отеля и совсем недорого. А завтра мы с тобой поедем осматривать еще более подходящий нам особнячок в пригороде.

Глядя, как на лице у Гриши появляется выражение вселенской грусти, Александр не выдержал и рассмеялся – его приятель уже не раз намекал, что не прочь поближе познакомиться с француженками. Да и командиру было бы неплохо «развеяться» от забот. Учитывая, что кабаре у бывшего унтера прочно ассоциировалось с большим (правда, дорогим) борделем… Настроение было отличнейшее, пункты плана выполнялись один за другим, и поэтому он решил немного утешить своего друга:

– Завтра с утра поедем покупать пулемет. А вот ближе к вечеру можно будет и на улицу красных фонарей заглянуть – хотя в Париже половину кварталов можно этими фонарями увешать.

– И что мы там будем де… Погоди, командир. Пулемет?!

Григорий пришел в состояние радостного предвкушения: об этом оружии много кто слышал, да мало кто видел. А уж пострелять из него и того меньше народу удостоилось. На следующий день (причем у отставного штаб-ротмистра сложилось такое впечатление, что его спутник и не ложился) они слегка загримировались и отправились в парижское представительство фирмы «Максим-Норденфельд», которое торговало не только пулеметами, но и скорострельными пушками. Впрочем, как оказалось, у них и динамитными шашками можно было разжиться без особых проблем. Улыбчивый и очень предупредительный продавец многословно поведал ранним посетителям о том, как правильно они поступили, обратившись именно в их фирму. И пообещал умереть, но удовлетворить все пожелания господ покупателей.