Эмма стиснула зубы, сдерживая приступ тошноты. Она не могла смотреть в сторону канавы, но глаза сами стремились туда. Выпивохи стонали, сыпали проклятиями и грозились отомстить. В ответ раздавался громогласный хохот. Бузотеры кое-как выбрались из канавы, грязные и страшные, как водяные. В них плевались и бросали объедками, давали советы в дорогу, от которых уши Эммы сворачивались в трубочку.

За эти несколько минут она сделала для себя два важных вывода. Первый: мир мужчин куда более груб и жесток, чем ей представлялось. Второй: толпа безжалостна и дика и лучше с ней не спорить и тем более не провоцировать.

Староста призвал всех к тишине. Толпа вернулась к прежнему виду, и Эмме понадобилось время, чтобы немного прийти в себя.

Прошло, наверное, не меньше четырех часов, прежде чем она и Буцефал добрались до крыльца принца Керузии. Принцесса несколько раз порывалась бросить все и уехать, но разум брал верх над эмоциями. Да, неприятно и неудобно находиться в толпе мужланов, изображая из себя такого же мужлана, но что поделать? Никто не говорил, что будет легко, и это, если разобраться, еще цветочки. Если Эмма намерена идти по выбранному пути до конца, ей надо быть готовой и не к такому.

Но намерена ли она?

Успев познакомиться с полудюжиной коллег-соискателей и наплетя про себя кучу небылиц, Эмма вдруг обнаружила, что с нее требуют плату за постой коня.

– За ним присмотрят здесь, друг, пока ты будешь внутри, – объяснил староста. За лошадьми в стороне следили его помощники.

Принцесса заплатила, и в тот же миг из дверей вышел очередной претендент. Плюнув себе под ноги, он с мрачной миной нахлобучил шапку, взвалил на плечо сумку и, никому ничего не говоря, зашагал прочь.

– Не свезло, – прокомментировал староста. – Ну, теперь ты, Седрик.

– А? – от страха у Эммы пересохло во рту.

– Не задерживай, – посоветовали сзади. – Нам надоело здесь торчать.

Принцесса спешно заплатила серебряную монету, передала поводья Буцефала одному из амбалов и прыгнула на крыльцо. Дверь была распахнута, Эмма вошла в дом.

– Следующий! – послышался из гостиной голос. – Не тратьте мое время, молодой человек.

На миг Эмма зажмурилась, потом вздохнула и, выпятив грудь, развязной походкой отправилась навстречу судьбе.

В эти серые глаза нельзя было не влюбиться – и Кай влюбился. Справедливости ради надо отметить, так он делал, увидев любые красивые девичьи глаза. Это стало частью его профессии.

Незнакомка, которую, оказывается, звали Лорена, достаточно пришла в себя после стаканчика освежающего сидра и начала свою печальную повесть.

Принц устроился удобнее в кресле напротив.

– Мое королевство невелико, совсем крошечное. Может, вы слышали о нем? Салазария.

– Нет, – подумав, вежливо улыбнулся Рыцарь Льва. – Но, уверен, это прекрасное место.

Карамболь, занявший стратегическую позицию в углу возле двери, что вела из гостиной в холл, тихо кашлянул.

– И вовсе не прекрасное, – возразила Лорена. – То есть когда-то мы процветали и были вполне довольны жизнью. Но не теперь… Тень зла накрыла Салазарию, и королевство медленно, но верно погибает.

– В чем именно выражается… погибель? – спросил Кай.

– Земля чахнет и перестает плодоносить, народ мрет от болезней, леса наполняются страшными дикими зверями. Зло витает в воздухе. Призраки и ночные демоны рыщут по дорогам королевства, выискивая неосторожных путников.

– Ого, – сказал принц. – А дельце-то и впрямь серьезное.

Лорена кивнула.

– Я – старшая дочь короля Вермунда. Мою мать зовут Изабелла. Так вот, пять лет назад с отцом произошло несчастье: он поехал на охоту, но конь его взбесился и понес. Отец пытался спрыгнуть, но неудачно. В результате падения король повредил шею и скончался спустя четыре дня невероятных мучений… – Принцесса подпустила слезу, скромно утирая ее платочком. Этого было достаточно, чтобы Кай немедленно возжелал воздать той паршивой скотине (коню) по заслугам. – Три года я и мама были в трауре. Казалось, наша жизнь, а равно и жизнь Салазарии закончилась. Более того, наши подданные, которые очень любили папу, скорбели вместе с нами и не снимали черных одежд.