– Тяжко, наверное, жить на свете ехидным старикашкам.

– Не то слово.

Герис стояла поблизости – слышала, как они ее обсуждают, и видела, как согласно кивают вознесшийся и Отродье, но и ухом не повела.

Работала дробилка, тряслись стены.

В комнату, протолкавшись мимо возмущенных богов, вбежал Пелла:

– Отец… Там мост…

– Представь, что новости не срочные, вдохни поглубже, а потом рассказывай.

Мальчишка сделал несколько вдохов.

– Мост. Та богиня с яблоками – она ворует волшебство из радуги.

– Асгриммур!

– Проклятье! Только в радужном мосту и осталась магия, но кто мог подумать, что этим недоумкам придет в голову распускать работу элен-коферов?

– Можно вытащить пушку в коридор, – предложил Хект, – просунуть в окно и пальнуть.

– В этом нет нужды. Дайте мне поговорить с Эавийн. Герис?

– Иди. А я останусь и подумаю, как нам отсюда улететь.

После ухода Асгриммура соратники Хекта стали действовать осторожнее. Никто уже не поворачивался к божествам спиной. Но Орудиям было не до них. Старшая из богинь махнула рукой, и младшая отправилась вслед за Асгриммуром. Хект догадался, что ей велели поддержать вознесшегося.

Какой смысл бежать из заточения, если при этом оказался в другой тюрьме, разве что побольше?

Старшая богиня что-то сказала.

– Классический андорежский, – пояснил Отродье. – Во времена моей молодости у Старейших в деревнях еще были последователи. Возможно, я смогу с ней объясниться.

– Она, скорее всего, понимает каждое наше слово, – заявила Герис. – Хочет поговорить с тобой, но так, чтобы Убийцы Богов ничего не поняли.

– Леопард – это леопард, а лев – это лев, – поддакнул Хект.

– Логично, но что это значит? – не понял Ренфрау.

– А то, – объяснила Герис, которая слышала эту поговорку еще в плену на востоке, – что не следует себя обманывать и думать, что лев или леопард станут чем-то иным. Могучее Орудие, даже если ему яйца в тисках зажали, все равно мыслит как божество.

– Понял. И это тоже, – кивнул Ренфрау и повернулся к разгневанной богине.

Ничего другого Хект и не ожидал. Ему подумалось, что Герис как раз и пытается приручить леопарда.

Его сестра тем временем взяла со стола два все еще горячих янтарных яйца.

– Они пока не погибли окончательно. – (Дробилка еще работала.) – Но мы не станем их возвращать, пока чувствуем себя рядом с вами неуверенно.

– Заложники? – уточнил Ренфрау.

– Оставь свои угрозы, – отрезала богиня. – Я не Красный Молот. Оскорбляя мое достоинство, рассудок мне не затуманишь. Я понимаю, что мы в вашей власти. Унизительно, но даже боги преклоняют колена, если это необходимо.

– Колена преклонять не надо, – отозвалась Герис. – Просто помогите. Баш на баш. Мы просим помощи лишь на отпущенный нам смертный срок.

– Это и так ясно, Герис Убийца Богов. Продолжай делать то, что делаешь, – ответила богиня и отвернулась.

В комнате появился единственный бог мужского пола. В руках он нес веревку длиной футов пятнадцать.

– Где ее прятали? – проворчала Герис.

– Чтоб меня! – с благоговейным ужасом воскликнул Ренфрау.

– Что это такое? – поинтересовался Хект.

А Фебруарен кивнул с понимающим видом:

– Это, Предводитель, Гейстрир.

– Будьте здоровы. И что же?

– Гейстрир – веревка, которая всегда оказывается нужной длины. Такая крепкая, что не порвалась, даже когда ею связали великана Блогнора.

Вслед за богом вошла Лучезарная дева с копьем в руках. Оружие выглядело совершенно обычно – пехотное неметательное копье, древко длиной восемь футов, наконечник длиной один фут и шириной два дюйма, с острыми краями. Острие светилось тьмой.

– Пронзающее Сердца, – так же благоговейно произнес Ренфрау.