Старик явно снова испытывал прилив неких сил.

– Вроде было что-то, сейчас не упомню… – уклончиво ответил Дато.

– То есть как?! Снова обман?! – взвился профессор, но спохватился. – Просто я не могу понять, как вы не помните деталей столь необычайного квеври…

– Так я и видел-то его всего мельком…

– В каком смысле? У вас его нет?

– Нет. И не было.

– Как это понимать? Гергедава! Как это понимать?! – почему-то напустился он на Гию.

– Очень просто, – ответил Дато. – Я на Сухом мосту[33] этот кувшин и встретил. Понравился мне один старик. Заговорили. Вот я и подумал помочь.

– С чем помочь? – уставился на него профессор.

– Отнесу, говорю, в университет, пусть расшифруют надпись, может, цена прыгнет.

– А женщину с борджгали зачем срисовали?

– Так тоже удивился, никогда такую не видел.

Возникла пауза. Старик барабанил пальцами по столу. Затем заговорил раздраженно:

– Я вам откровенно скажу, что, если вы меня обманываете, будут последствия. Вы тоже в нашем университете? Гергедава, вы его откуда знаете? Наш студент?

– Друг детства, – не стал врать Гия.

– А в университете я не учусь, – обманул Дато.

– Смотрите, я наведу справки, я обращусь куда следует… – выговаривал профессор. Он поднялся, оперся руками на стул: – Как мне найти вашего близкого на Сухом мосту?

– Какой он мне близкий, я же сказал: парой слов перекинулись. Думаю, там сидит.

– Не вздумайте лгать, юноша, – потянулся он к бумагам, – это будет иметь последствия.

– Подождите, зачем они вам? – подался вперед Дато.

– Не ваше дело, – враждебно ответил старик. – Отдам хозяину на Сухом мосту. С вами, Гергедава, я не прощаюсь, – добавил он и двинулся к выходу. Когда от профессора осталась лишь невидимая, но осязаемая напряженность в воздухе, Дато насилу улыбнулся:

– Ну и тип! Такой спектакль устроил. Гия, ты ему точно ничего не говорил?

– Ни слова. Только листы на стол положил. А он вон как погнался!..

– Неприятный человек, как змея, – тихо сказала Мари.

Друзья замолчали. Каждый чувствовал исходившую от старика опасность. Было ясно, что тот вознамерился причинить им неприятности. Наконец Дато высказался:

– Забудем пока о нем. Главное, что теперь знаем: кувшин и вправду уникальный.

– Я это сразу понял! – фыркнул Гия.

– Молодец. Нужно самим надпись расшифровать.

– В принципе, это не так сложно. Я знаю, что делать, – сказал Гия.

Вскоре друзья уже сидели в читальном зале «публички»[34] – библиотеки на Руставели. С помощью словарей они занимались алхимией: переплавляли угловатые, монументальные, как древние церкви, буквы асомтаврули в округлый, изящный танец мхедрули, призывая к жизни затерянный в веках смысл. Трудились Гия и Мари. Дато сказал, что уже поработал, заново перенеся надпись на кальку. Он коротал ожидание, следя за голубями, хлопавшими крыльями под потолком зала: «И как только они здесь оказались?» От праздных мыслей его оторвал Гия. «Готово», – сказал он, потирая покрасневшую шею. Дато схватил лист и прочел вслух, негромко, чтобы слышали только друзья:

Закончив, поднял глаза. Ему казалось, что засевшие на карнизах птицы скопом метнули в него колючие взгляды своих вспученных глаз. Недовольное воркование эхом заметалось над залом, и в возмущенном гомоне слух юноши вычленил знакомое: «Наша встреча будет иметь последствия…» Вдруг один голубь камнем сорвался вниз и до того лихо просвистел над самой макушкой Дато, что тот аж всплеснул руками, выпустив драгоценный листок.