– Только следующий год собаки, – важно говорил своим цыплятам петух, и ему пока нечем особенно гордиться, – а за это время много воды утечет.

– Нам что котов и окрестных собак не хватает, – спрашивал Барс у Алекса, когда тот перед ним появился.

– Твой год будет только через пять лет, – отвечал ему тот, – а после года петуха, будет как раз год собаки. Чтобы удача нам не изменяла, нужен именно такой пес, а не каждый приблудный.

И хотя кот терпеть не мог псов, но впервые в жизни обиделся за приблудных, потому что по соседству с ними он жил всю жизнь, хорошо знал собачью жизнь. А с этим привыкли возиться с самого рождения, вот и вырастит из него черт знает что. И кто вообще придумал такое, что всех животных надо оценивать, выделять, и делить, создавая страшное, такое обидное неравенство между ними.

Но кот понимал и другое, все его возмущения напрасны, он не сможет изменить существующих порядков в этом странном мире, в котором ему пришлось родиться на этот раз именно плутоватым котом, а не таким вот породистым щенком, как этот. А люди все это сами придумали, и понять их никакому хитрому коту никогда не удастся, а бродячему или безродному псу и подавно.

Барс спал и видел во сне, как, встретившись с ним на узком тропике, или спрыгнув к нему с забора, уцепится когтями в его мягкий и теплый, и темный нос, и как будет визжать, и вертеться этот самый породистый пес. Может тогда спеси у него станет немного меньше, и он поймет, что и с другими надо тоже немного считаться. Если им не особенно повезло с рождением, то это еще не самое страшное, не самое безнадежное в жизни.

Но Даша не особенно должна была волноваться – это были только несбыточные кошачьи сны. Кот тяжело вздохнул во сне, он знал, что под зорким оком Алекса, не тронет этого противного щенка, лучше сделать вид, что его совсем не существует, хотя это очень трудно. Он важно расхаживает по двору, и заполняет собой почти все пространство, хотя еще очень маленький, но ведь это зависит не от величины животного, а оттого, что он сам о себе думает. А видит он себя наверняка огромным и могучим.

Алекс тоже следил за щенком, заботился о нем, хотя тот ему не особенно доверял, потому что нюхом чуял в нем ангела, и что-то подсказывала ему, что от всех, кто так пахнет, надо ждать беды. Но пока в окружении была умиротворенность, и он надеялся на то, что все не так страшно, как могло бы ему тогда показаться.

Кот подкрался к ангелу неожиданно, и тот вздрогнул, когда он тронул его мягкой лапой.

– А какой год будет после собачьего? – поинтересовался он.

– Год свиньи, – спокойно сказал Ал, еще не очень понимая, к чему тут клонит.

– Может нам сразу украсть и поросенка у нашей свиньи и выращивать его, чтобы потом не возиться? – полюбопытствовал кот.

Шутил ли он или говорил серьезно, ангел понять этого никак не мог. Вот и смотрел на него удивленно, не зная, что ему ответить. Одно дело выращивать маленьких их хорошеньких цыплят, но поросенок – это совсем другое дело.

Издевался ли над ним кот, или его и на самом деле это очень волновало, сказать было трудно. Никогда не угадаешь, когда такие создания говорят правду, а когда только шутят.

– Это успеется, нам нужен, будет маленький поросенок, а большой, уже выращенный, к тому времени может и пропасть.

Он не стал уточнять, как такой поросенок может пропасть, люди просто заколют и съедят, есть у них такие дурные привычки. Но что их объяснять коту, охотившемуся за цыплятами еще недавно, а сам он просто не хотел думать о людях плохо, потому что не понимал, как можно есть животных, которых ты выращиваешь, рядом с которыми живешь столько времени и на первый взгляд даже любишь. Хороша любовь, если потом ты его спокойно, не моргнув глазом, съедаешь.