– Даже если это приведет к тому, что договор не будет заключен? – спросил Джон.

– Да, даже в таком случае.

Гуго стоял, положив руки на бедра и воинственно выставив челюсть. Джон сомневался, что магистр прислушается к доводам разума. Джон посмотрел на халифа, подошел к трону, опустился на колени и поклонился так низко, что его лоб коснулся пола.

– Наместник Бога, защитник веры, – заговорил Джон на арабском. – Этот человек не достоин вас лицезреть. Он франк, дикарь, животное. Он замаран и грязен, но он стремится к чистоте. Он хочет принять новую веру.

Халиф наклонился вперед.

– В самом деле? – спросил он.

Гуго положил тяжелую руку на плечо Джона.

– Что ты говоришь, священник?

Джон ему не ответил, он продолжал говорить, обращаясь к халифу:

– Этот человек совершал ужасные вещи. Он осквернял свое тело плотью свиньи, пил алкоголь и убивал людей истинной веры. Но он верит, что, если коснется вашей плоти своей рукой, сможет очиститься.

– Но это же смешно! – усмехнулся халиф.

– Да. Но франки, словно дети, имам, верят в таинственные явления и магию. Вы наверняка слышали, что франки думают, будто ритуалы с хлебом и вином превращают те в плоть и кровь бога Иисуса. И еще они думают, будто рука Иисуса может исцелить больного и воскресить мертвеца. Для франков прикосновение святого человека подобно чуду. Они подобны детям и, если принимают веру, так себя и ведут.

– Проклятье! – прорычал Гуго. – Что ты ему говоришь? И пожмет он, наконец, мою руку или нет?

– Я объясняю ему детали договора, – коротко ответил Джон и снова повернулся к халифу. – Имам, он говорит, что для него станет огромной честью коснуться вашей руки, и после этого он будет считать себя навеки благословленным.

– Он действительно хочет принять истинную веру? – с сомнением спросил халиф.

– Да. – Тут Джона посетило озарение. – Он хочет сражаться с армией суннитов против фальшивого халифа в Багдаде, который многих увел от истинной веры. Он мечтает получить ваше благословение перед тем, как вступить в битву.

– Хорошо, – согласился халиф.

Он снял перчатку, протянул руку, и Джон услышал встревоженные крики стоявших вдоль стены придворных.

Гуго сжал изящную руку халифа с наманикюренными пальцами своей грубой мозолистой лапищей.

– Мы оба клянемся выполнять подписанное сегодня соглашение. И пусть Господь тебя уничтожит, если ты нарушишь свое слово.

– Пусть Аллах даст тебе силы в битве с неверными суннитами, – ответил халиф на арабском.

Гуго отпустил его руку, и халиф вытер ладонь о халат, прежде чем снова надеть перчатку.

– Ладно, – сказал Шавар Джону, затем взял Гуго за руку и повел подальше от трона. – Теперь вы удовлетворены, господин Гуго?

– Да, визирь. Мы союзники и вышвырнем армию Нур ад-Дина с ваших земель.

Лошадь Джона рысью влетела в Нил, разбрызгивая воду, которая сияла серебром в лунном свете. Впереди он видел короля, направившего своего коня поперек реки, со всех сторон доносился плеск воды, но люди и лошади казались лишь смутными тенями в темноте. Джон посмотрел вверх по течению. Светлое пятно на горизонте указывало на местонахождение Каира. Теперь его лошадь уже плыла, и теплая вода Нила доходила Джону до пояса. Через мгновение они выбрались на песчаный берег небольшого острова, со всех сторон его окружали рыцари, в темноте ржали лошади. Джон единственный из всех не носил доспехи, он прибыл сюда в роли священника и переводчика, чтобы помогать после сражения.

После того как они почти месяц наблюдали за армией Ширкуха, разбившей лагерь на противоположном берегу Нила, когда никто из них не мог пойти в атаку, Шавар придумал план, рассчитанный на то, чтобы застать врага врасплох. Он отправил к ним сотню армянской кавалерии, элитный отряд, воевавший на стороне халифа, несмотря на то что они были христианами. Они присоединились к четырем сотням рыцарей франков и под покровом темноты двинулись на север, вниз по течению, пока на небе лунный полумесяц. Наконец, когда луна достигла высшей точки, их проводник-египтянин остановился на берегу и показал на остров, деливший Нил на две части, что делало возможным для кавалерии его форсировать.