– Я не договорил с тобой, – злился Сева и больно взял меня за руку.

Мне не хотелось молчать, мне не хотелось все снова проглатывать, мне не хотелось уже сохранять наши с ним отношения. Мне он был настолько противен, что я уже ничего не боялась. Возможно, во мне говорила обида, а возможно, я уже просто разлюбила его.

– Да, Сева, не думала я, что тебе так важно, как с тобой трах…, что ради этого полчаса будешь унижаться перед очередной своей подстилкой. Ты упал в моих глазах, хотя тебе уже, и падать некуда.

У Севы загорелись глаза, и через секунду я ощутила на своем лице жгучий удар, а еще через секунду резкую боль в голове.

Я вырубилась буквально на несколько секунд.

Я стала приходить в себя от нашатырки, которую поднес мне Сева под нос.

У меня кружилась голова то ли от того, что я упала на пол, то ли от удара Севы. Я сначала не поняла, куда он меня ударил, но когда резко моргнула, с правой стороны глаза я ощутила пронзающую боль.

– Зариночка, прости, прости меня. Ты меня вывела. Я с этой нервной работой, еще и ты.

Стал слезно просить прощения Сева. Это тоже уже входило в его привычку. Он всегда после того, как поднимал на меня руку, слезно вымаливал прощение.

Я даже не стала подходить к зеркалу, не хотелось пугаться своего лица.

– Может, лед приложим, завтра же тебя запишу к лучшему врачу.

– Ложись спать, хватит передо мной мельтешить.

Я стала вставать с пола, Сева все крутился около меня. Я легла спать. А Сева продолжал:

– Прости меня, тебе очень больно?! Почему ты молчишь?! Ты даже не плачешь, ты никогда не плачешь. Тебе настолько на меня все равно?!

– Сева, замолчи, – резко обрубила я. – У меня болит голова.

– Все, я понял. Завтра самого лучшего врача найду, завтра все наладится, – продолжал повторять про себя Сева.

А я ждала, когда он уснет, чтобы сходить на кухню и выпить обезболившего, так как у меня жутко раскалывалась голова, и ужасно ныл глаз.

Через несколько минут своих слов, провинившегося мальчика, Сева уснул. Я отправилась на кухню, чтобы выпить таблетки. Затем я зашла в ванную комнату, чтобы умыться холодной водой.

Посмотрев на свое ужасное отражение в зеркале с подбитым глазом, я снова стала истерически смеяться.

Через некоторое время меня испугал мой затяжной смех над самой собой.

Я резко его остановила и посмотрела себе в глаза.

«Больше никогда, слышишь, никогда!» – подумав про себя фразу, которая звучала именно как стимул жизни, я отправилась спать.

Мои таблетки уже начинали действовать, я не чувствовала боли и через несколько секунд я провалилась в глубокий сон.

Во сне я падала, падала вниз под воду, и самое страшное, что мне нравилось это падение. Но через некоторое время мне стало не хватать воздуха, я стала задыхаться в воде, я пыталась выплывать на воздух, но у меня это не получалось, меня будто держали в воде. Меня удерживали в воде руки Севы.

Я резко проснулась от этого сна, мне на самом деле стало трудно дышать.

Севы не было, на часах уже было одиннадцать часов. Йогу я уже пропустила, да и куда с таким глазом.

Только я вспомнила о нем, как боль резко, но длительно пронзила мне все мое лицо.

Я пыталась встать с кровати, как кто-то позвонил в дверь. Я быстро оделась, надев на один глаз повязку для сна, будто я ее еще не успела снять, и отправилась открывать дверь.

На пороге стоял наш врач, который лечит всю нашу семью. Эрнест стоял с огромным букетом цветов.

– А видели ли вы врачей, которые доставляют цветы на дом?! – пошутил Эрнест.

– Доброе утро, проходите, – впустила я Эрнеста в дом, забрав у него огромный букет белых лилий.

– Ничего страшного, сам глаз не тронут, конечно, фингал будет несколько дней, а точнее даже недель. Но у меня есть замечательное средство, которое быстро выправит вам личико. Вот, держите, – произнес Эрнест после того, как осмотрел мое лицо.