Поэтому я и не хочу, чтобы кто-либо знал об этом, ведь, знание о тебе в мозгах других – страшнее чем родиться без лица.

Всё равно я умру сразу же после того, как напишу последнее слово здесь.

Меланхолично я уселся в кресле. Посмотрел в крохотное зеркальце над дверью. «О, Боже», – пронеслось в голове. Страшное подобие человека без глаз и губ, с скулами и беспричинно-страшным выражением лица. Только такому как я и работать здесь, не так ли? Хех…

Всего в моей работе есть не так уж много принципов. По сути, мне надо лишь сидеть да строчить ответы, но и здесь есть своя система. Каждое письмо имеет при себе пометку. Есть красные, жёлтые и зелёные. Красные – мёртвые, жёлтые – находящиеся на грани жизни и смерти, а зелёные – проплаченные. С них-то я и получаю доход. В наше время (не знаю, как мои предки будут делать в будущем) многие люди, превозносясь в мыслях своих над остальными, начинают забывать о том, что у них есть семья. В какой-то момент им надоедает просто отвечать на письма, и они обращаются в наше издательство, а если точнее, то ко мне. Конкретно меня они не знают в лицо, но работаю всё равно лишь я. О да, как много слова «Я».

Не буду размышлять на моральные темы, устал. Лучше подумайте над этим сами.

Время 8:25, через пять минут начало рабочего дня. Жизель как раз вовремя зашла ко мне с двумя кружками (чаем и кофе), молоко она уже добавила в чай. Я отпил немного чая и налил в ту же кружку кофе. Перемешал. Получилось идеально.

8:30.

Пока что всё нормально. Резко в офисе стало тихо и спокойно, но это не на долго. Ни один день не проходит без его прихода. Каждый раз, когда я начинаю писать письма, начинаю работать, приходит он. Я тяжело вздохнул, недавняя радость сменилась на жалкое подобие страха. Резко всё стало темнее, и спокойствие, которое я ранее мог уловить в хаосе, ушло от меня, глаза трезвые украла паника.

Пока к письма нельзя притрагиваться. Это закон. Сначала должен прийти он. Я тихо и аккуратно, дрожа всем телом и отстранив веру в лучшее, приближая разум к грядущему, потянулся рукою к ручке нижнего ящика стола. Никто кроме меня не может его видеть.

В ящике лежит телефон. Его ручка бледна как лицо умершего, бриллианты украшают его, от него веет спокойствием, но оно обманчиво. Я знаю, что этот телефон врёт! Звучит странно, но всё именно так. Кажется, что ручка его холодна, что он не одушевлён и что он – лишь набор проводов и механизмов, но на самом деле в нём таится хаос. Он не пурпурный, он серый и бледный, он не грязный, а чист до такой степени, что в нём видно моё бледное отражение. На ручке жутким почерком написано «Совершенный Виски». Ну всё, хватит описаний.

Поднимаю трубку, приближаю я конец. Время ускоряется в ту же секунду, и кажется, что рай рухнет на меня с небес и, обломив землю, опустит меня в адский котёл. Умиротворение забыто, эмоции заменены страхом, и томительное ожидание. Что-то сразу после того, как я взял трубку, появилось за дверью. То чувство, когда ты не видишь, а чувствуешь, что кто-то есть. Но кто? – я сам не знаю.

О, Боже, что за бред! Не описать словами страх, не описать эмоции, какой же недостаток.

Раздался протяжный скрипучий звук, словно черти пищат в котле. Облилось всё пурпурной краской, воображение сошло с ума. В моменты эти, в моменты того, как он является, не чувствую я ног и рук. Приоткрылась дверь, и взору моему явился кто-то. Ни жук, ни зверь, ни Бог. Человек -да, вроде, тоже нет.

Он чёрно-белый, выше меня, одет в бездонно-ужасного цвета длинное пальто с высоким воротником и острыми плечами. Волосы у него белые, как бритвы, и в нависшей темноте казалось мне, что сейчас они блеснут в пространстве, и не останется уж никого. Ухмылка на его лице ужасна.