- Пора брать себя в руки. Стать хозяйкой в доме Таира. Иначе ты приведешь в хаос его жизнь и жизнь племянницы.

Она вдруг взглянула на меня странно, что стало холодно внутри.

- Не понимаю одного, Далия Хуссейн, - моя фамилия уже не была таковой и то, как она произнесла ее с отвращением мне совершенно не понравилось. – Почему он не отказался от тебя?

- Что? Почему он должен был отказаться?

- Мужчины дома Аббас всегда были гордыми и верными себе. Уверенными и не терпящими грязных женщин. Но почему он не сделал того, что должен был на утро, или даже в ночь?

- Я… - да у меня дар речи пропал, пока я переваривала ее слова.

- Я знаю, что ты не была невинной. Что ты…

- Что за ужас вы говорите, - вскочила я, прикрикнув и крепче перехватив малышку.

- Ужас – это ты, в жизни моей семьи.

- За клевету вы можете быть наказаны, госпожа Адиля, - я заговорила громко и отчетливо произнося каждое слово, чтобы и Зарема слышала, потому что я видела ее выглядывающую из-за угла. - И раз уж вы с моей служанкой не нашли окровавленных простыней в доме наутро, еще ни о чем не говорит. Таир узнает о ваших словах и сам придумает, как поступить с вами за это оскорбление, а пока что в его отсутствие я попрошу вас не приезжать в этот дом. Это я хозяйка тут, а не вы. Либо пожелав чай, пейте его в одиночестве.

Полагаю, ее моя речь «тронула». Так как позволить подобную дерзость будучи зная, что неправа, это глупо. Вот пусть задумается, и не смеет приходить и унижать меня.

- Значит я сама поговорю с ним о том, как меня, почти вторую мать принимает его жена.

- Только не забудьте предъявить ему свои претензии, а уже после выдвигать мне условия для наказания. Всего хорошего и приятного аппетита.

Вернулась на кухню, забрала бутылочку со смесью для ребенка и поднялась наверх.

В детской села в кресло и принялась кормить ее.

Я была не готова к подобному повороту событий. Когда успокоилась желание звонить Таиру отпало.

Хотелось просто скрыться от всего и от всех.

Остается надеяться, что здесь, в комнате Амиты, я буду обретать покой, в желании побыть одной.

Закрываю глаза и покачивая малышку напеваю колыбельную. О том как тепло в маминых руках, что нестрашен сон, если она рядом. Что все будет хорошо у нас. Что образуется и спираль наконец закончит круг на чем-то прекрасном.

Остается лишь немного подождать.

Совсем чуть-чуть, Далия…

***

Она:

Мне дан был век, чтоб быть твоей всегда.

И я бы приняла судьбы такой подарок.

Но разделила жизнь с тобой на «ты» и «я».

И расписала путь по чистой… без помарок.

Ты ненавидишь? Да. Наверно, да.

И я в последний раз хотела объясниться.

Но в русском языке, такие есть слова,

Что лучше не журавль… а синица…

Он:

Она была моей всего лишь миг.

Секундным оказался плен желанный.

Через года, во сне я буду слышать Лалы крик,

Проснувшись, осознав, что он обманный.

В чужих руках, мы будем с нею жить.

Чужим губам желать «спокойной ночи».

С другими рядом быть, а не любить.

Шепча: «Она чужая… ты ее не хочешь…»

Он:

Любить ее, вкушать как свежий плод.

Надеяться на что-то в жаркой страсти,

Но каждый раз закрыв свои глаза,

Осознавать: не рада… нет в ней счастья.

Она не тут, когда в моих руках.

Хотя я чувствую покой и уважение.

Ушли и слёзы, и лишний страх,

И боли нет, но чувствую падение…

(с) Лила Каттен

От автора:

Любая пыль в итоге оседает.

И сквозь песок проходит чистая вода.

Однажды каждый из троих вдруг осознает:

Кому и чья принадлежит душа…