В последние годы была изменена русская транслитерация многих, если не всех, азербайджанских топонимов. Так, Нахичевань стала Нахчыван, Сумгаит стал Сумгайыт, Ленкорань – Лянкяран и т.д. Процесс изменения транслитерации, на наш взгляд, не имел под собой ни лингвистических, ни каких бы то ни было серьезных политических предпосылок.

Основным и, конечно же, не научным, а околонаучным доводом в пользу подобной трансформации было соответствие азербайджанскому произношению. Но, во-первых, ни о каком соответствии азербайджанскому произношению, да и любому другому оригинальному, не может идти и речи при транслитерации на другом языке. Во-вторых, непонятно, почему транслитерация иноязычного слова должна соответствовать не законам языка-рецептора, а законам языка-источника? Наконец, в-третьих, как можно менять что-либо в другом языке на том основании, что тебе это кажется правильным?

Кроме того, существует традиция транслитерации тех или иных иноязычных слов. Такого рода традиции также представляют собой факты истории культуры и не только истории культуры языка, а в целом истории национальной культуры.

Если же быть предельно объективным, то такого рода трансформации есть не что иное, как навязывание интерференции законов первого языка в письмо на втором. Интерференция, как известно, связана с ошибкой, нарушением языковых норм. В случае же с изменением Нахичевани на Нахчыван мы сталкиваемся с удивительным явлением, когда ошибка навязывается чужому языку как норма. В русском языке мягкое [ч] не может сочетаться с гласным непереднего ряда [ы]. А правилами орфографии запрещается буквенное сочетание ЧЫ (следует писать ЧИ). Носителю русского языка потребуются определенные усилия, чтобы произнести ЧЫ. Иными словами, нарушение норм другого языка требуется и возводится в ранг нормы. При этом характерно, что ни о каких соответствиях нормам интерферируемого языка также не может быть и речи, поскольку, например, русское [ы] и даже комбинация [чы] никак не соответствует азербайджанскому прототипу в слове Naxçıvan.

Справедливости ради следует отметить, что этот пагубный процесс трансформации транслитерации устойчивых топонимов в русском языке начался, как и многие другие уродливые явления, в годы горбачевской перестройки. Все мы помним, как прогноз погоды в конце программы «Время» начал вдруг удивлять нас неожиданными транслитерациями: Алма-Аты вместо Алма-Ата, Таллинн вместо Таллин и т.д. Правда, никто не мог ответить ни тогда, ни сейчас на простой вопрос: что дает русскому или русскоязычному человеку удвоение конечного [н] в слове Таллинн, которое никак им не воспринимается и не артикулируется?

Рассматриваемые случаи изменения в Азербайджане транслитерации традиционных топонимов, разумеется, должны стать материалом для орфологического словаря.

Уровень орфологического анализа слова, или лексический уровень, чисто теоретически предполагает создание типологически различных словарей. Разумеется, практически это может быть и один словарь. Важнейшее место здесь занимает словарь, собирающий, систематизирующий и объясняющий случаи неточного словоупотребления. Использование слов в значениях, которыми они объективно не обладают, но которые связываются с ними в сознании носителей языка, составляет одну из наиболее распространенных речевых ошибок. Здесь следует оговориться, что существует и другой случай неточного словоупотребления, о котором в свое время часто говорил академик В.В.Виноградов, призывавший к строгости в лексикографическом разграничении значения слова и его употребления [16, 244-247].