Лейтенант рассказал. Рассказал, как испанцы расстроили английское каре, пытаясь спастись за его штыками, как оставшиеся в живых были сметены атакой французов, о залпе из карабинов и потере одного из штандартов. Когда он рассказывал о королевском знамени, Леннокс сморщился от боли. Позор ужалил его в сердце гораздо сильнее, чем страшная сабельная рана, которая должна была привести к скорой смерти.

– Сэр! Сэр! – Какой-то солдат звал Шарпа, но тот от него отмахнулся. Леннокс попытался что-то сказать, но солдат настаивал на своем: – Сэр!

Шарп повернулся и увидел, что к нему на рысях приближаются трое гусар. Должно быть, час прошел.

– Новые неприятности? – Леннокс слабо ухмыльнулся.

– Да. Но они могут подождать.

Рука Леннокса сжала плечо Шарпа.

– Нет. Это я могу подождать. Послушайте. Я хочу кое о чем вас попросить. Вас и вашего великана-ирландца. Вы вернетесь? Обещаете?

– Обещаю. – Шарп встал, удивленный тем, что ему пришлось вытереть глаза, и зашагал между ранеными туда, где его поджидали гусары.

Это был тот же самый капитан, что приезжал раньше; вместе с ним прискакали двое других – они с любопытством разглядывали поле битвы. Шарп отсалютовал, только сейчас сообразив, что продолжает держать в руке обнаженный палаш с запекшейся на нем кровью. Французского капитана передернуло, когда он взглянул на грязный клинок.

– Мсье.

– Сэр.

– Час прошел.

– Мы не успели собрать раненых.

Француз мрачно кивнул. Он бросил взгляд на поле битвы. Работы оставалось еще по меньшей мере на час, и только после этого Шарп сможет заняться мертвыми. Капитан повернулся к Шарпу и негромко заговорил:

– Я думаю, мсье, вам следует считать себя нашими пленниками. – Он взмахом руки остановил запротестовавшего Шарпа. – Нет, мсье, я все понимаю, вы можете перебросить знамя своим товарищам, мы не будем пытаться мешать, но ваше положение безнадежно. У вас гораздо больше раненых, чем солдат, оставшихся в строю. Вы не способны вести бой.

Шарп подумал о собранных мушкетах, каждый из которых был тщательно проверен и заряжен; с их помощью стрелки легко уничтожат французов, если те будут настолько глупы, что решатся пойти в атаку. Он слегка поклонился капитану гусар:

– Я ценю ваше великодушие, сэр, но вы очень скоро поймете, что я совсем не из того полка, чей штандарт вам удалось захватить. Я стрелок. И никогда не сдаюсь. – Немного бравады, решил он, не помешает.

Конечно, французский капитан блефовал; он был достаточно опытным воином и прекрасно понимал, что его люди не смогут разбить пехотное подразделение, если им будут грамотно командовать. Кроме того, он не сомневался: этот высокий стрелок с окровавленным клинком в руках сумеет повести в бой своих людей. Капитан кивнул, словно и не ожидал другого ответа.

– Мсье, вы должны были родиться французом. И иметь чин не меньше полковника!

– Сэр, я начинал рядовым.

На лице француза появилось удивление. Во французской армии подобное случалось, но гусарский капитан думал, что у англичан такое невозможно. Он приподнял свой кивер:

– Поздравляю. Вы достойный противник.

Шарп снова решил, что разговор становится слишком вежливым. Он со значением посмотрел на ряды раненых.

– Я должен продолжать свое дело, а если вы намерены нас атаковать… – Он отвернулся, но француз еще не закончил.

– Вы меня не поняли, лейтенант.

– Я все понимаю, сэр. Если не возражаете, я продолжу?

Капитан покачал головой:

– Мсье. Сейчас я говорю не о гусарах. Мы всего лишь… – Он немного помолчал, подыскивая подходящее слово. – Авангард? Ваше положение, лейтенант, совершенно безнадежно. Поверьте, из меня плохой актер.