Разумеется, ничего не произошло.

– Подбрось ее, – напомнил Натан. – Как сказано в записке.

– Да ну. Это глупо, – Эфраим потянулся, чтобы засунуть монетку в карман, и почувствовал укол, словно в ладонь вонзилась булавка. От неожиданности он уронил четвертак, и тот покатился по неровной серой плитке пола.

– Черт, – пробормотал он.

– Что стряслось?

– Она… меня током ударила, – выдавил Эфраим, оглядываясь вокруг.

Монетка приземлилась перед ним под шкафчиком. Он нагнулся и поднял ее, стряхнув пыль. Она упала орлом вверх. На секунду металл показался горячим, но прямо в руке быстро остыл. Перед глазами все поплыло. Он вдруг почувствовал тошноту и схватился за живот.

– Эфраим, – позвал Натан. – Ты что там делаешь на полу?

Ему нужно было в туалет.

– Я… – Он точно не успеет добежать.

Эфраим повернулся и сунул голову в шкафчик.

– Вот извращенец! – воскликнул Натан и отошел к другой стороне коридора, пока друга рвало.

Тот вытер рот тыльной стороной ладони.

– Извини, – сказал он. Задержав дыхание, он закрыл дверцу шкафчика, решив, что ему не так уж сильно нужны бумаги и комиксы, собравшиеся на дне за год. Подошел к питьевому фонтанчику в конце коридора, чтобы прополоскать рот. Вода оказалась теплой, с металлическим привкусом.

– Ты в порядке? Медсестра еще может быть на месте, – сказал Натан.

– Уже в норме, – как будто ничего не случилось, Эфраим засунул четвертак и записку в карман и схватил свой рюкзак. Внезапно он понял, как ему повезло. Если бы это случилось пока он разговаривал с Дженой…

– Но ты только что наблевал в шкафчик. Хоть уборщику скажи, – Натан повернул фотоаппарат так, чтобы Эфраим увидел снимок. На нечеткой картинке Эфраим сунул голову в шкаф. Его опять замутило. Он оттолкнул камеру.

– Я так рад, что ты всегда рядом и запечатлеваешь важнейшие моменты в моей жизни, – съязвил он.

– Камера не лжет, – ответил Натан. – А я здесь лишь инструмент. Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?

– Может, что-то подхватил в больнице, – ответил Эфраим. В конце концов, он просидел там всю ночь. Но кто-нибудь слышал о кишечном гриппе продолжительностью в двадцать четыре секунды?

– Когда ты был в больнице? – спросил Натан.

– Я же только что сказал тебе – мама попала туда прошлой ночью.

– О нет! – У Натана расширились глаза. – Все серьезно? Как Мадлен?

– Мы же минуту назад с тобой об этом разговаривали! – Похоже, близнецы сбили Натана с мысли сильнее, чем думал Эфраим. – Она поправится. Мэри и Шелли подбросят меня сейчас до больницы. Помнишь?

Натан, казалось, удивился еще сильнее:

– Да ты шутишь! Я бы с радостью посидел с ними на заднем сиденье. Дружище, хотел бы я, чтобы моя мать была в больнице.

– Поосторожнее с желаниями, – буркнул Эфраим.

Так, минутку. С желаниями?

Он пожелал, чтобы мама не была в больнице. И теперь Натан не помнит…

– Слушай, тебе стоит попытаться сесть между ними, – посоветовал тот.

– Не самая лучшая идея.

В конце коридора из-за угла вышел Майкл Гупал и ухмыльнулся, увидев друзей.

– Проклятие, – пробормотал Эфраим.

Натан спокойно смотрел на приближавшегося к ним верзилу.

– Что? Он ничего нам не сделает. Сегодня последний день учебы. Своего рода перемирие.

– А по-моему, он скорее воспользуется тем, что сейчас его некому остановить, – отозвался Эфраим.

У Майкла был своеобразный ритуал: поглумиться над любимыми жертвами так, чтобы они все лето о нем помнили.

Майкл остановился перед ними и скрестил руки на груди, расставив ноги. Он был настолько же низким и толстым, насколько близняшки высокими и стройными, и уже мог похвастаться отвислыми мужскими сиськами. Эфраим слышал, что парень принимал стероиды, решил раскачаться для футбола.