– Да уж, не лучший. И что же, они действительно так надежны, как ты утверждаешь?

Веспасиан, ощущая неловкость, кивнул. Манера многих высокопоставленных военачальников говорить о своих подчиненных так, словно их рядом нет, всегда была ему не по нраву. А уж аристократы, к каковым относился и Плавт, вообще смотрели на солдат как на мебель, знать не желая, как больно их чванство ранит достоинство этих мужественных и гордых людей. Между тем дед Веспасиана был простым центурионом, таким же, как и стоящий сейчас перед генералом Макрон. Лишь общественные реформы, проведенные императором Августом, позволили человеку столь низкого происхождения выбиться в свое время в верха римской знати. Веспасиан и его брат Сабин уже по праву могли рассчитывать на высшие в Риме должности консулов, но сенаторы из древнейших фамилий все равно смотрели на Флавиев свысока, морщили длинные носы и в своем кругу отпускали язвительные насмешки по адресу всяких там выскочек и неотесанных скорохватов.

– Ты в них уверен? – спросил Плавт еще раз.

– Так точно, генерал. Если кому и по плечу столь ответственное задание, то только им. Этой паре.

Хотя Катон едва с ног не валился, услышанное заставило его навострить уши. От возбуждения он даже чуть было не ткнул локтем Макрона в грязный, измазанный чем-то отвратительным бок. О каком бы задании ни шла речь, оно явно много значило для генерала и, следовательно, давало шанс отличиться. Проявить себя и в солдатских, и в командирских глазах. Лишний раз доказать всем и особенно этим хреновым ветеранам, что звание оптиона такому зеленому сопляку присвоено вовсе не зря. То есть что оно, может, и было присвоено зря, но теперь этот зеленый сопляк носит его по полному праву.

– Хорошо, – сказал командующий. – Введи их в курс дела.

– Слушаюсь, командир.

Веспасиан торопливо собрался с мыслями.

События оборачивались не так, как хотелось. Теперь Второму легиону, вместо того чтобы неторопливо и вдумчиво поддерживать основную кампанию, маневрируя где-то севернее верховий Тамесиса, предстояло скоропалительно вторгнуться в самое сердце земель дуротригов. Мысли Веспасиана были отравлены горечью понимания, какими опасностями и бедами чревата столь опрометчивая затея для него лично и для всех его людей, особенно вот для этих двоих, которых он прямо сейчас намеревался послать практически на верную гибель. Хуже того, гибель от рук друидов, которые их не просто убьют, но поначалу заставят взмолиться о смерти как о единственном избавлении от страданий и мук.

– Центурион, ты помнишь, как несколько дней назад погиб морской префект Валерий Максентий?

– Так точно, командир.

– Тогда ты, наверное, помнишь и требования, которые были выдвинуты жрецами перед его казнью.

– Так точно, командир, – повторил Макрон, и Катон тоже кивнул, живо представив себе ту страшную сцену.

– Так вот, заложники, о которых он говорил и которых предложено обменять на друидов, захваченных нами в Камулодунуме, – это жена и дети командующего Плавта.

И Катон, и Макрон в изумлении невольно уставились на генерала. Тот сидел неподвижно, сгорбившись, будто ничего не слыша и не видя. Юноша ощутил укол жалости, что было, наверное, неуместным по отношению к столь прославленному закаленному полководцу. Неожиданно Плавт встрепенулся и поймал его взгляд. Словно бы осознав, что своим подавленным видом он роняет себя в глазах нижних чинов, генерал выпрямился, расправил плечи и, вернув своему облику каменную надменность, сосредоточился на словах легата.

– Генерал Плавт уполномочил меня направить во владения дуротригов маленький отряд для поисков и освобождения его близких. Это жена генерала Помпония, дочь Юлия и сын Аэлий. Командующий верит в вас, он помнит, какую находчивость вы проявили, возвратив армии казну Цезаря, и я полностью разделяю его мнение. Лучше вас для выполнения этой задачи не найти никого.