Я резко вырвала свою руку.

– Ей позвонить невозможно. Она умерла.

Финч вздрогнул.

– Что? Нет! Я бы об этом знал.

– Почему это ты должен был об этом знать?

– Потому что на свете есть Интернет, а она – знаменитость. Ну, бывшая знаменитость. В любом случае, у всех бывает некролог. Она не могла умереть.

В груди у меня все горело.

– Вот давай ты мне не будешь сейчас доказывать, что моя мертвая бабушка не умерла, Финч. Это одна из худших на свете тем для спора.

– Черт. Ты права, я сморозил глупость. Но все это очень, очень странно. – Он долго смотрел на меня, будто прикидывая что-то. – Так. Ладно. Но твоя мама наверняка в порядке, я уверен, что есть объяснение.

– Нет, ты не уверен.

– Куда бы все ни подевались, в любом случае тебе не стоит возвращаться домой в одиночку. Давай пойдем вместе, может, кто-то уже вернулся. Или я могу разглядеть на месте что-то, что ты пропустила.

Вот оно. Под маской заботы обо мне скрывалось жгучее любопытство. Голод. Я давала Элле слово держаться подальше от фанатов Алтеи, но это не гарантировало, что они тоже будут держаться подальше от меня.

– Забудь обо всем, что я сказала, – я резко поднялась на ноги, отшатываясь от стола, и подхватила рюкзачок.

– Что-то не так?

– Я не разговариваю с фанатами.

Я думала, что ледяной тон отпугнет его или хотя бы разозлит – и он огрызнется, мол, ну и катись отсюда, я просто хотел тебе помочь. Но он, вопреки моим ожиданиям, смутился.

– Почему?

Я открыла было рот… и снова закрыла. Если разговор с фанатом считать предательством, то предательство уже совершилось. Слишком поздно было отступать.

– Сама не знаю, – наконец ответила я.

– Тогда почему бы нам не попробовать со всем разобраться вместе? Мне кажется, тебе больше не к кому с этим идти.

Финч произнес это мягко, но все равно я почувствовала стыд.

– Вот и неправда. Я могу пожить у своей подруги. У Ланы.

Возможно, я и правда могла пойти к Лане, но она делила съемную квартирку в квартале Гованус с двумя другими студентками-скульпторами, а еще с половиной клезмерской группы. Ну и называть ее подругой было некоторым преувеличением.

– Но ты пошла не к Лане, – отозвался Финч. – Ты пошла ко мне.

Я попробовала вспомнить, когда в последний раз мне случалось так долго смотреть в глаза другому человеку. Кому-нибудь, кроме Эллы. Я страстно желала не нуждаться в нем, но мысль о том, что придется выйти наружу в одиночестве, наполняла меня холодным отчаянием. Квартира Гарольда превратилась в инопланетную пустыню – через нее прокатилось нечто, не принадлежавшее этому миру. Я просто не могла оставаться одна с этим чувством.

Я ненавидела хотеть чего-то от других, не имея ничего, что дать взамен. Хотя можно было бы подумать, что человек с моим детством должен к этому как минимум привыкнуть.

– Ладно, идем, – выдавила я с огромным облегчением. – Извини, что все это случилось посреди учебной недели.

Финч глянул на меня удивленно, будто я ляпнула колоссальную глупость – а даже если и ляпнула, то все равно обидно, – и на минутку отлучился в спальню. Он скользнул туда так быстро, притом прикрыв за собой дверь, что у меня появились новые предположения об убранстве этой комнаты. Что у него там – по стенам постеры с полуголыми красотками на «феррари»? Или разбросанные повсюду носки?

Нет, стоп. Это же не скверный подросток из дурацкого сериала. Это нью-йоркский юноша из богатой семьи, с татуированной на плече цитатой Воннегута.

Надо признать, мне очень нравилась его татуировка.

Через несколько минут Финч вернулся – в синей куртке на молнии, с кожаной сумкой через плечо, знакомой мне по школе.