А если ему пойти по восточной стороне? Это разом собьет Тохтамыша с толку. Как же он занервничает, когда не увидит подступающего к нему по западным дорогам противника! Вот когда неспокойно забьется сердце подлеца! Вот когда он пошлет разведчиков во все страны света: где коварный хромец Тимур? Вот когда молодой хан, потеряв покой и сон, будет думать днем и ночью: а куда же ему двинуть свою громаду войска, – которая не меньше, если не больше армии Тимура, да еще с гигантским обозом, – чтобы не оказаться в западне?

Все было решено. И для этого эмиру Тимуру не понадобилось мнение курултая. Такие решения полководец принимает единолично – в считаные минуты. Это подобно озарению…

Тимур придумал удивительный и опасный ход – сделать гигантский крюк через восточные области Средней Азии и, на какое-то время дав потерять себя, неожиданно выйти к Тохтамышу в тыл. Именно весной его войско должно было оказаться в обширной Голодной степи, когда появляется хоть какая-то зелень, способная прокормить лошадей. Потому что зимой в этой степи можно только замерзнуть, а летом, когда зелень иссыхает под палящим солнцем, самому превратиться в испепеленную головешку. А потом, в предгорьях Улытау, на родине монголов, они попадут на лучшие пастбища на земле! Наберутся сил! Но теперь червь сомнения съедал его изнутри. Сидя в седле и глядя на скорбные лица воинов, не боявшихся врага, но готовых подчиниться голоду и жажде, он думал: а прав ли был? Позволит ли Бог свершиться его плану или накажет за чрезмерную самоуверенность и гордыню?

Море людей двигалось мимо него, окруженного охраной и полководцами. Десятки тысяч голосов перекликались друг с другом, а еще ржание лошадей и перестук копыт, скрип тысяч повозок – все это сливалось в невероятный гул, от которого дрожала и гудела грозным ульем сама земля. Одетый по-походному просто, в теплой войлочной куртке и шапке с собольим хвостом, в шароварах и сапогах, с кривым мечом на боку, он смотрел на бескрайнее людское море и думал о том, сколь же долго будет их терпение.

К нему направил коня первый из друзей и полководцев – эмир Хаджи Сайф ад-Дин. Теперь они оба молчком смотрели на великую армию.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил наконец Тимур.

Хаджи Сайф ад-Дин кивнул:

– Уверен, что да. Но я не смею заговорить первым. Так о чем думаешь ты, мой повелитель?

– Когда же закончится эта проклятая Аллахом земля, когда истощится адский солончак…

Они обозревали великие пространства Голодной степи, по которой тащилась изнуренная армия Тимура.

– Все так, – кивнул Хаджи Сайф ад-Дин. – Я хотел сообщить тебе, что еды в армии почти не осталось, коровы и овцы съедены, вяленое мясо тоже, лошади общипали всю молодую траву, но воины траву есть не будут. А нам их надо поскорее накормить. В день солдату достается лишь одна плошка мучной похлебки. Через пару дней, мой повелитель, если не падут кони, то люди станут валиться из седел. Они не ропщут только потому, что они солдаты и верны тебе, как небесам. Твоя армия на краю гибели, мой повелитель. И если так будет дальше, в страну кипчаков[11] мы приведем только призраков.

Со стороны головы войска к ним летели три всадника. Скоро они были перед Тимуром. Спрыгнули с коней, встали на одно колено. Это были командиры разведчиков.

– Поднимитесь, – сказал полководец.

Воины встали. Лица их пылали от скачки, но они сияли.

– Говори, Аюк-мурза, – приказал Тимур.

– В двух переходах отсюда есть река, мой повелитель, называется Сарысу[12]. Она полноводна, тянется в обе стороны света и сможет напоить всю армию. Но главное, слава Аллаху, то, что за ней кончается Голодная степь. Мы поймали двух рыбаков. Они сказали, что в тех степях, ближе к северным горам, пасутся дикие козы, сайгаки и олени, – он торопился сообщить радостную весть, – что там, как кузнечики, прыгают зайцы и по хлопку взлетают из высокой травы куропатки! Там другой мир, повелитель!