Следующими из мешка появились две боевые секиры. Одна средних размеров с одним широким лезвием и ремешком на конце, оплетенной полоской замши, рукояти. Другая была обоюдоострая, с двумя полукруглыми лезвиями и длинной, наполовину окованной, а наполовину обвитой такой же замшевой полоской, дубовой рукоятью. Ник схватил это смертоносное изделие и начал очень ловко крутить его в руках. Огромная секира плясала в руках нашего атлета как тонкий прутик в руках ребенка. Складывалось впечатление, что они давно знакомы и составляют единое целое.

– Здорово это у тебя получается. – Андрей зачарованно смотрел на смертоносную пляску секиры в руках друга, поигрывая большим пальцем по натянутой тетиве пластинчатого лука. Илья тем временем закрепил довольно толстый чурбак в развилке веток березы. До березы было метров тридцать пять – сорок. Андрей надел на левую руку белую рабочую перчатку, и вынул из пучка длинную, оперенную черным вороним пером, стрелу и изготовился к стрельбе.

– Илюша, нарисуй на пеньке углем крестик, будь другом. – Илья поплотнее укрепил чурбак в рогатке веток, так чтобы спил являлся естественной мишенью, потом, взяв из костра уголек, поставил в центре спила жирную точку и обвел ее окружностью.

– Давай, мазила! – Крикнул Илья и отскочил в сторону, подальше от мишени.

Андрей прицелился, натянул тетиву до уха, и пустил стрелу. Тетива издала характерный звук. Все обратили свои взоры на мишень. Стрела торчала точно в центре очерченного круга. Послышался второй и третий характерный звук, и две другие пущенные стрелы воткнулись в пень вплотную с первой.

– Ни хрена себе!!! – Воскликнул Леха, широко распахнув в изумлении глаза. – Я такое только в кино про Робина Хорошего видел.

Все стояли с отвисшими челюстями, в немом оцепенении пока четвертая, пятая и шестая стрелы ложились вплотную к первым трем. Причем от шестой стрелы чурбак раскололся ровно пополам и все стрелы, освободившись, упали на траву. Андрей сам смотрел на лук и свои руки с некоторым недоумением.

– Он Робин Гуд, а я Круглый Гуд. – Выдал Андрей, подбоченись и, опершись на лук. Все дружно рассмеялись от такой картинки.

Однако мешок был далеко не опустошен. Алексей продолжил выуживать из него предмет за предметом. Пять, тонкой работы, очень красивых, кинжала, в ножнах, набор метательных ножей, тоже искусно сделанных. В рукоять каждого ножа был вставлен небольшой голубой камень. Пять кольчуг, тонкого плетения, отливали на солнце матовым, серебристо белесым, характерным для титана, цветом. Титановые же поножи, наручи, и шлемы шишаки, были красиво украшены золотой инкрустацией. Три жилета из толстой кожи с нашитыми титановыми бляхами. Одна длинная чешуйчатая броня, была размером годным только для Цветаева, остальные в ней просто утонули бы.

Алексей взял мешок за нижнюю часть и вытряхнул на траву все оставшееся. Пару латных перчаток, кучу кожаных ремней и тесемок, войлочно-кольчужные подшлемники, связку цепочек с непонятными амулетами и пять кожаных подкольчужных рубах.

– Да. Похоже, упорный зимний труд принес весьма неплохие результаты. – Я взял из кучи набор метательных ножей. У меня с детства была страсть к холодному оружию, но такое изобилие вызвало просто щенячий восторг. Вынув один из ножей, я повертел его в руке, проверяя вес и балансировку. Потом, подчиняясь какому-то внутреннему позыву, чувствуя уверенность и бесшабашную удаль, я метнул нож в тоненькую березку, стоящую в шагах двадцати от нас. Нож воткнулся точно в то место, куда я целил и, расщепив тоненький ствол, застрял, упершись рукоятью.