– Скажи мне, достойный гражданин Рима, где я могу найти хорошего мастера-златобоя – изготовителя серебряных колец, слепого, умелого и без языка.

Нищий отстранённо оглядел Таддео и, не говоря ни слова, показал на странную вывеску справа от себя. Это была окрашенная в белый цвет шкура зайца вместе с оскаленной засушенной мордой, частично вывернутая наизнанку и натянутая на деревянную поверхность. Она висела, медленно раскачиваясь от ветра, на двух верёвках над дверью невзрачной одноэтажной лачуги, прилепившейся к двухэтажной инсуле. На этой ужасной табличке был грубо нарисован еле узнаваемый силуэт кузнеца, подковывающего толстую, непропорциональную в своих телесах лошадь.

Маг кивнул, бросил в кружку старика ещё одну мелкую монету и направился в лачугу. Он осторожно отодвинул тряпичный полог, выполняющий роль входной двери, вошёл и осмотрелся. Слеповато светило одинокое окошко. Сквозь дырявую крышу проникали воздух и скудный свет. Нагло пищали голодные мыши, снующие в норах где-то поблизости. Джузеппе брезгливо огляделся. Всюду царила грязь, свисала паутина и пахло экскрементами. В этом жилище стояли две кровати, имелся стол, несколько грубых табуретов и небольшой очаг. На одной из стен для чего-то висел грязный длинный холст.

Посмотрев вокруг и не найдя ни одной живой души, Таддео громко заявил:

– Я хотел бы сделать перстень. Содержимое металла неважно, главное – это символы на изделии. Я хорошо заплачу при условии отсутствия языка и глаз у того, кто этим займётся.

После звучных слов мага холст зашевелился и откинулся в сторону. К путешественникам вышел карлик ростом не выше четырёх футов.9 При этом взгляду Таддео и Джузеппе открылся низкий проём неизвестного прохода. Видимо, он соединял какие-то помещения, возможно, нищую лачугу с мастерской. По такому лазу обычный человек среднего роста смог бы перемещаться только на четвереньках. Он больше напоминал нору для крупного животного, чем путь для людей. Узнать, куда он вёл, было невозможно, если не пройти по нему. Но что ждало на этом пути нежелательного гостя, было неизвестно. Скорее всего, смерть от кинжала или острой пики. Скорее всего, изготовитель колец работал незаконно или был скрывающимся преступником, а карлик выполнял роль посредника между заказчиком и мастером. Вошедший был крепок в теле и необычайно строен для своей человеческой породы, кроме того, достойно одет для невзрачной, пропахшей мышами и экскрементами нищей лачуги. На его голове гордо располагался ярко-красный берет, из-под которого рассыпались по плечам длинные прямые чёрные волосы. Торс украшала «соттовесте» – узкая кожаная куртка, из поясного ремня которой торчал кривой нож. Из-под глубокого выреза ворота куртки проглядывала рубашка, довольно чистая для жителя трущоб. Далее следовали штаны-трико «кальцони», сшитые точно по ноге. Заканчивали наряд лёгкие кожаные сапожки. Овальное лицо карлика с большими чёрными глазами-бусинками и широким носом с горбинкой было строгим и важным. Его возраст сложно определялся в связи с малым ростом и стройностью фигуры. Только чёрные усы, располагавшиеся над строгим узким ртом, говорили о его глубоком совершеннолетии.

– Если синьору угодно заказать перстень в нашей мастерской, то мы его сделаем. У нас есть именно такой мастер: слепой и без языка. Покажите то, что он должен создать. Только предупреждаю, если вы из городского наблюдательного совета, охраны города или из инквизиции, то добра не ждите, – заявил карлик.

– Как тебя зовут, невысокий человек? – уточнил маг, и на его лице появилось подобие доброго выражения.