Наблюдательные бездельники впрочем, отметили одно обстоятельство. С той злополучной ноябрьской пятницы на противоположной стороне канала Грибоедова, у ворот ресторана «Чайка» навечно обосновалась машина «Волга» со спец. номерами.
Питер – магический город! Новая волна интереса к таинственному куполу появилась после перестройки, на стыке тысячелетий. Трое молодых спортивных мужчин, облаченных в спортивные костюмы, и с толстенными золотыми ошейниками поверх свитеров, забрались на верхотуру здания. Что им там могло понадобиться, так и осталось загадкой. Двое вернулись назад трезвые, перепуганные насмерть, как нашкодившие котята. Дальнейшая судьба этих искателей приключений оказалась незавидной. Одного обнаружили с пулевым отверстием в голове, а его товарищ умел в больнице от острого приступа панкреатита. В девяностые годы страна была наводнена алкогольным фальсификатом, и смерть от опоя превратилась в норму. А вот третий молодец разделил судьбу рабочего. В глобусе обнаружили толстую золотую цепь, типа «бисмарк» и радиотелефон. Цепь исчезла необъяснимым образом, а исходящие звонки с телефона в течении двух недель скрупулезно изучали сотрудники внутренних органов.
Здание Дома Книги и сейчас возвышается над каналом Грибоедова гордым исполином. Скульптора Адамсона воздевает крылья к глобусу, словно летящему в бесконечность. По вечерам купол освещен изнутри мягким розовым светом, что придает архитектурному сооружению фантасмагорический облик. Туристы любят снимать купол на вершине здания. Цифровая техника коренным образом отличается от скудного арсенала фотографов прошлого столетия. Большинство видео изображений сухо регистрирует стекло, оплетенное металлическим каркасом, но изредка попадаются снимки, на которых отчетливо просматриваются очертания человеческих фигур. Компьютерная оцифровка позволяет разглядеть мельчайшие детали, но по необъяснимой причине пятна на съемках так и остаются пятнами, больше похожими на бледные тени призраков, что в свою очередь породило очередную версию в отношении «зингеровской» аномалии. Скептики полагают, что слухи нарочно распускаются городскими властями для привлечения инвестиций. Эта версия была взята на вооружение, и властвовала над умами десяток лет до тех пор, пока новые события не заставили призадуматься самых убежденных материалистов…
Находка
– Спорим, я ударом кулака выбью из стены кирпич?!
– На что?
– На сотку баксов!
– Откуда у тебя сто долларов? – невысокий мужчина смерил скептическим взглядом собеседника. Крепыш, рост метр восемьдесят, нос словно кувалдой расплющен, непонятно, как он им дышит.
– Не важно! – горячился парень, – дело не в деньгах.
– А в чем тогда?!
– Дело в принципе!
– Леха, успокойся… – симпатичный парень, тянул за рукав товарища. – Он специально заводит тебя!
– Дело в принципе, Костя! – упрямо повторял Леха. У него надулись вены на шее, скуластое лицо покрылось багровыми пятнами.
– Да ну тебя к черту, Ермаков! – отмахнулся прораб.
«Такой и правда может по стене долбануть!» – подумал он, глядя на разгорячившегося спорщика. «Руку сломает, как пить дать!», а вслух ответил. – Ты клешню себе расшибешь, а бригадир с меня спросит! Кто был старший в смене? Клименко… Кто помощник бригадира? Опять таки, Клименко Сергей Иванович. Почему, скажет он, господин Клименко, во время обеденного перерыва ваш тракторист повредил себе конечность?!
– Дурак ты – Сергей Иванович! – беззлобно огрызнулся Алексей. Пятна на скулах исчезали, уступая место здоровому румянцу. Он не мог долго злиться. Обида, вспышки ярости, которые мгновенно проходили, не успев переродится во что-то серьезное, но не злоба. Тренер говорил, что по этой причине ему не стать чемпионом. И еще конечно, он неуклюжий. Чудовищная физическая сила, сокрушительный свинг слева, и полное неумение двигаться по рингу. Товарищи по секции собирались в зале, когда он бил по мешку. Жалобно стонали цепи, и на коже тренировочного мешка оставались глубокие вмятины. Магия исчезала, стоило ему выйти на ринг. Движение становились неловкими, медленными, как у гуттаперчевой куклы. Противники быстро изучили манеру опасного боксера, порхали вокруг, как те самые пчелы, и жалили длинными джебами.