– Персонагвир только подтверждает то, что ты сама о себе знаешь, – пояснил Голомяс, позвякивая за моей спиной какими-то инструментами. – Несколько философская вещь, если глубоко задумываться над самоопределением и экспериментировать с прозваниями.

Я осторожно положила ладонь на гладкую пустую поверхность.

– Юна Горст, – представилась я кровавому артефакту, и через секунду мне в лицо хлынул свет. Страницы переливались, вспыхивали крошечными огоньками, сверкали, как магия Мэндэля в День Иверийской династии.

– Сорокина дочь, – снова назвалась я, и свет потух.

Я улыбнулась краем губ. Что ж, кажется, сорокиной дочерью я сама себя не считала. Уже неплохо.

– Студентка Кроуницкой Королевской академии, – снова назвалась я, и персонагвир засветился.

Забавно, это был своего рода определитель лжи.

– Мне восемнадцать лет, – снова выдала я факт о себе.

Огоньки продолжали вспыхивать на жёлтом пергаменте, как звёзды на рассветном небе.

– Я вчера напилась, как портовый пьянчужка, – хмыкнула над страницами.

Те погасли, отказывались признавать правду.

– Я убила Кааса, – наклонившись, шепнула я тихо поверх ладони.

Персонагвир не загорался и вообще не реагировал. Странно. Это точно была истина!

– Я влюбилась в своего ментора, – снова шепнула я, увлекшись.

Подтверждения не последовало. Но, надо признать, что в этом я до сих пор сомневалась.

– Он подтверждает только личность, – прозвучало у меня над ухом, и я подпрыгнула. Резко отняла ладонь и захлопнула книгу. Голомяс мягко улыбался, наблюдая за моей реакцией. Он что, всё слышал? И про Кааса и про ментора?..

– А где вы научились кровавой магии? – я прошлась вдоль длинного стола, стараясь выглядеть естественно. – В Пенте Толмунда?

– В Пенте Толмунда обучают только стязателей, – почерневшие глаза следили за мной слишком внимательно. – Юна, кровавая магия строго запрещена в королевстве. Я много отдал Квертинду за разрешающую грамоту, но даже у меня есть огромный ряд ограничений на ритуалы Толмунда. Не стоит тебе с этим связываться.

– Мне? – непринуждённо рассмеялась я. – О нет, что вы. Я просто хочу понять её принципы, а не использовать. Для защиты, понимаете?

Под руку попались длинные щипцы-ножницы, я схватила их и быстро пощелкала. Даже порычала, имитируя пасть дракона. Посмеялась над собственной шуткой, но Голомяс не поддержал меня. Он смотрел серьёзно.

– Защититься от кровавой магии может только кровавый маг, и никак иначе, – старик прищурился. – Да и то, кровавый маг схожего или более высокого порядка. Толмунд бережёт своих почитателей.

– То есть кровавая магия на вас не действует? – я застыла со щипцами в руках, боясь спугнуть откровенность старика.

– Если я пожелаю, то смогу воздвигнуть защиту от вмешательства заклинаний Толмунда, – пояснил Голомяс. – Она подобна террескату, только не видна обычным людям. Несложное заклинание, блокирующие любые попытки изменить моё тело кровавой магией. Пробиться сквозь него могут только маги порядка выше моего, то есть четвёртого и пятого. Таких в Квертинде почти не осталось.

– Значит, маги пятого порядка стихии Толмунда могут быть неуязвимы к кровавым заклинаниям? – я подалась вперёд.

– Если захотят этого, – кивнул библиотекарь, приближаясь.

– Что это за заклинание? – оживилась я. – Как звучит его произношение на языке Древних волхвов? Нужно ли воззвание?

– Оно звучит как «Кое-то суёт свой нос в преступные дела», – почти прошептал Голомяс. – Кажется, у тебя уже были проблемы с законом. Именно из-за кровавой магии. В тот раз тебе повезло, учитывая целый вулкан смягчающих обстоятельств. Но вряд ли Квертинд окажется лояльнее в следующий раз. От кого ты собралась защищаться, Юна?