– Не-е-ет, – простонала я. – Только не это! Слишком много для одного дня! Ты же обещал, что на твоём факультете я не буду заниматься у Банфик! То есть, магистра Банфик!

– Я говорил, что у меня на тебя другие планы, – напомнил Джер. – Они сильно изменились с тех пор.

– Ты не заставишь меня туда ходить! – запротестовала я. – Я понимаю, что виновата перед тобой, но это жестоко! Как ты мог? Ты же мой единственный друг во всей этой академии!

– Я тебе не друг, Юна, – он приблизился и крепко схватил меня за плечо. – Не смей так называть меня никогда, даже в мыслях. Я твой ментор. И твой магистр. Ты поняла меня?

Это не было похоже на объятие. Скорее, на подчинение и приказ. И только в этот момент до меня дошло, что Джер зол. По-настоящему, всерьёз, прямо-таки нечеловечески зол. По спине прокатился неестественный страх, обдав холодом. Я не должна была его бояться, он точно не причинит мне вреда! Но, вопреки разумным доводам, я задрожала. Не иначе, из-за полыньего шторма.

– Мне больно, – я повела плечом, но он только сильнее сжал его. – Да поняла я!

Ментор почувствовал связь, обязан был почувствовать и отпустить! Но он лишь довольно усмехнулся своему успеху и зажал в кулаке обе мои косы. Оттянул назад голову, прижал крепко к себе, заглянул сверху в глаза. От такой тесной близости, от волнения и страха воздух вокруг взорвался десятками искр. Прохладную кожу обдало жаром, словно с гобеленов слезли драконы и все разом пыхнули огнём. Лицо Джера было так близко, что я могла бы почувствовать лёгкий ветерок от его ресниц, рассмотреть яркий ободок радужки вокруг зрачка. Он смотрел неотрывно, выжидающе. И я сделала единственное, чего от меня требовала ситуация: выпрямила левую руку и попыталась нанести удар основанием правой ладони в мужской подбородок. У меня почти получилось его откинуть, но, видимо, из-за хмеля в крови, а может, из-за переживаний, в руках не было твёрдости и Джер легко увернулся. Я лишь прошлась ладонью по колючей щеке. И моментально оказалась на полу: мягко и бесшумно. Листок пергамента с расписанием взмыл в воздух, едва не подпалив бока о свечную люстру, очертил медленный круг под потолком и плавно опустился прямо на мою голову.

– Алкоголь ухудшает реакцию и координацию, – раздалось сверху. – Так что это была плохая попытка.

Каменные плиты охладили пыл, и я чуть не разревелась от очередного поражения. Своему телу я всегда доверяла больше, чем своему разуму, но и оно сегодня подводило меня уже второй раз. Со злостью я сдёрнула дурацкий список занятий, быстро смяла и кинула вслед уходящему ментору.

– Да и ещё, – бумажный комок слабо стукнул по мужской спине, и Джер развернулся. – На празднике всех стихий появляться тебе запрещено. Не только ректором Аддисад, но и мной. Завтра выходной, так что отоспись хорошенько. Через три дня у тебя отработка за нарушение правил академии. С первым курсом. В бестиатриуме нужно быть к половине восьмого, чтобы подготовить оружие. Советую не опаздывать.

Он скрылся в лестничном пролёте, а я так и осталась сидеть на полу, злая и потерянная.

Желание рассказать о той самой ночи пропало напрочь.

Утро выдалось отвратным. Песнь Сирены я успешно проспала и проснулась ближе к полудню. Даже не проснулась, а в одного мгновение вывалилась из отключки. И сразу же ощутила себя полудохлой рыбой на дне сухого садка – вялой, едва дышащей и обречённой на страдания. От любого, даже слабого света или звука в голове надувался воздушный шар и содержимому черепа становилось болезненно тесно.

Будто специально, соседки хохотали особенно громко, своим звонким и острым смехом протыкая мои уши. Они обсуждали праздник. Подробности я предпочла пропустить, тем более что ни взрывом цветных искр, ни разбитым бокалом никто не отличился. «На этот раз Юна Горст предпочла использовать полыний шторм по прямому назначению», – хохотнула Сирена, вспоминая чью-то вчерашнюю шутку. Я закрыла ладонью глаза.