Пока я размышляла, ментор и мейлори серебристой лилии слаженно простучали каблучками мимо меня, направляясь к выходу. Естественно, ни одна из них не удостоила меня ни словом, ни взглядом. Зато другие обитатели академии вовсю пялились, чуть ли не тыкая пальцами.

– Отвалите уже, – пробубнила я себе под нос, закрываясь широкой подушкой.

Надеюсь, хоть кто-то из окружающей публики умел читать по губам. Вышитая на чехле подушки львиная пасть висела перед моим носом до тех пор, пока шум и гомон гостиной не начали утихать.

«Скорее бы увидеть Джера», – подумала я, поднимаясь и разминая затёкшие ноги. Оказывается, не привлекать внимания – задача ещё более трудная, чем находиться в самом его центре.

***

В Церемониальном зале собрались уже почти все, кроме магистров и первокурсников. Даже здесь любимые дети Квертинда замолкли при моём появлении. Раньше, когда они кричали «Юна!», их было не заткнуть, а теперь вестником моего появления было презрительное молчание. Кажется, я уже начала привыкать. Вспомнился Шенгу лин де Сторн с его словами о том, что толпа отвернётся от меня точно так же, как и вознесла.

Задерживаться у входа я не стала, быстро обогнула самый точный детерминант и подошла к своему факультету.

Зелёный сектор был одним из самых многолюдных. В первом ряду на низкой лавке сидел Артур и несколько старшекурсников. При моём приближении Оуренский положил ладонь на свободное место, давая понять, что не хочет меня там видеть. Я фыркнула. Подумаешь! Да я и не собиралась устраиваться на видном месте.

Поднялась к следующему ряду, но наткнулась на грозные взгляды будущих магов Ревда. Да чтоб вас всех икша сожрали!

Ещё выше сидел Родрик Трейсли, рядом с которым я сама никогда бы не села. Пришлось ускорить шаг, пролетая мимо всех рядов к самому потолку – туда, где одиноко сидел амурный хлюпик Нед Комдор.

Я зло плюхнулась на последнюю лавку, подальше от Неда, кидая на него недовольные взгляды. Он тоже смотрел недобро, явно не радуясь моей компании. Но промолчал. Вместо слов, хлюпик отвернулся к сплошной полосе окон, вскинул голову и приложил к губам солдатскую фляжку.

– Сорокина дочь, – шикнул снизу Бэзил Окумент, не оборачиваясь. – Дочь убийцы!

Рыжий затылок любителя кличек призывно поманил каблук моего сапога. Я сжала кулаки и зубы, посчитала четыре вдоха. Должно быть, Бэзил получал извращённое удовольствие от издевательств, потому что он не заткнулся, а продолжил повторять мерзкое обзывательство. Как и следовало ожидать, до этого молчавший студенческий коллектив быстро подхватил прозвище, и оно полетело в меня нестройным хором.

– Заткнитесь! – прикрикнула я, обиженно складывая руки на груди.

Нельзя было поддаваться на провокацию, поэтому я лишь насупила брови. Просто сидела, тихо и молча глотая каждое из адресованных мне слов, как кислые ягоды с придорожного куста – вместе с пылью и грязью. В какой-то момент меня даже слегка замутило.

Среди разноцветных рядов я заметила держащихся за руки Фиди и Куиджи. Оба смотрели с испуганным сочувствием. Я раздражённо отвернулась к синему сектору.

Сирена сидела в компании двух девушек с тиалями Вейна и что-то увлечённо им рассказывала, хихикая. От нахлынувшей зависти захотелось пристрелить обеих. Поддержка Сирены сейчас мне была нужна, как никогда. Мне, а не этим двум ничтожным русалкам. Но серебристая лилия как будто не слышала, как в меня со всех сторон летели оскорбления.

В соседнем, оранжевом секторе Лоним молча потирал затылок, уставившись перед собой. Виттор рассматривал собственные ногти.

Тоже мне, друзья.

К крикам добавился гомон, мерзкий хохот и даже звучные отрыжки. Студенты затопали ногами и забили кулаками по лавкам.