– Я так, наверно, не умею, Имрын, – удрученно сказал Рождественский. Вечно о чем-то беспокоюсь.

– Это хорошо, когда ждешь нападения врага. Тогда – любое беспокойство повышает безопасность. Но вот просто так, в разговоре с друзьями… Зачем?

– Да чорт его знает! Не остановиться.

– Хреновый ты шаман, Николай, уж прости. Даже и задатки какие-то есть – а вот хреновый и все. Знаешь что? А давай ко мне в ученики. Хотя бы основам шаманства научу. Может это тебя успокоит. А то командуешь целой крейсерской флотилией, а сам…

– Имрын, ты серьезно?

– Серьезно! Способности у тебя есть, хоть великим шаманом ты и не станешь. Но хоть успокоишься немного. Это ведь важно.

– Это очень важно, Имрын, я с благодарностью приму твое предложение.

– Хорошо, поучу тебя немножко. А денежной частью уже занялась Рамота.

– Рамота?

– Однако, да. Еще на НюМальмё она несколько раз летала на поверхность, драконы ведь легче переносят радиацию. Я спросил ее – а зачем? А она ответила, что по всем нашим приборам, регистрирующим гравитацию, магнетизм, не знаю, что там еще, НюМальмё и ее родная Лада-Веда одинаковые. Но вот с точки зрения их, драконовского, “чувства гипера” планеты – разные. НюМальмё какая-то уж очень “не такая”. И здесь Рамота попыталась найти планету, которая будет столь же “не такой”.

– Хочет найти кристаллы? – догадался Дюпон.

– Уже нашла, однако, – ответил Лелекай, – Думаю, что уже нашла. Потому и молчит. Но скоро скажет.

– Это было бы здорово, – сказал Энрике, – То есть вот просто очень. Но сейчас нам надо решить, что с рекрутами.

– А что с рекрутами, – ответил Имрын, – В палубные команды. В основном, к Николаю. Только один из них тянет на пилота, куда отправим, Фернандо?

– К Два по сто, пусть учит летать по-настоящему.

– Вот и решили.

***

– Парпорщик Микка Райкконен… Сеньор?

– Сеньор, сеньор. Капитан этого летающего безобразия Хулио Модена, хотя вообще-то меня зовут Два по сто. Еще с “Гинсборро” осталось. Куда уж теперь. Два по сто – и все на этом.

– Вы служили на “Гинсборро”?

– Опа. А я слышал, все финны – на “ты”. А так-то да, служил, причем много лет. Последние лет пять группой командовал. А что?

– Да мне про “Гинсборро” столько всего порассказали…

– И еще порасскажут. Дело обычное. Любят о нас трепаться почем зря.

– А еще моим инструктором в училище была Фрида Модена.

– Это я знаю. Сестренка тебя и порекомендовала – ну, когда узнала, что орден наш не непойми что, а мое новое место службы. А про тебя говорит – врубалистый. Вот и проверим. По первости сам с тобой пару раз слетаю, не возражаешь?

– Нет конечно!

– А на “Ситроенах” летал?

– Даже и не видел. Только на “Осах”.

– Тогда пойдем, покажу тебе “железо”.

Они спустились на вторую полетную, и Хулио подвел Микку к “столу”.

– Вот смотри. Это “тридцать девятый”, они у нас в основном на вооружении. Машинка верткая, одна беда: рулить ей надо постоянно. Потому как она, мать ее, слишком верткая. Француженка, что ж поделать. Зато если научишься – попасть по тебе будет не просто сложно, а вот ну очень сложно, не то что люди, зачастую и искины целиться не успевают. Так что не без достоинств девушка.

– Красивая.

– Да. Опять же не без этого.

– А это что за монстр на соседнем столе?

– А это мой личный “Пингвин”. Так и не смог переучиться, выписал себе привычный борт. Было непросто, но удалось.

– Он почти как штурмовик.

– Неее, ну ты что. Истребитель это. Поздоровее, конечно, но на самом деле не критично. Просто на таком летать еще сложнее. Скорость выше, маневренность меньше, все телодвижения надо “просчитывать вперед”. Хорошее железо для того, кто летает уже давно. Но для новичка – плохой выбор. “Пингвин” вообще не прощает ошибок. Ни одной. Никогда. Потому массово их и не используют.