– Думаю, это просто инерция мышления, – ответил Два по сто, – На линкорах, например, транспортные тоннели есть, предназначены для быстрой переброски экипажа. То есть они как бы пассажирские, затем и задумывались. А тут тоннель грузовой. Ну, значит он для грузов. А люди будут пешком ходить “поверху”. Вообще, не встречал еще ни одного проекта, где было бы продумано буквально все. Что-нибудь да недодумано. Николай – ну это Рождественский который – как-то сказал, что крейсера аргентинской постройки “доведенные”, в отличие от русских, но на самом деле это не так. “Косяков” – что в проектировании, что в исполнении – может быть больше или меньше, но вообще не быть их не может.

– Эт точно! – усмехнулся Петрович, – Вот это святая правда. И так везде. У меня тут друг – спец по гиперсвязи. Говорит как-то – мол, канал “грязный”, постоянно муйня всякая лезет. Я спрашиваю – а убрать? Он отвечает – а ее нельзя убрать. Можно только попытаться получить приемлемо низкий уровень муйни.

– О! – засмеялся Два по сто, – “Приемлемо низкий уровень муйни” – это очень хороший научный термин. Годится и для штабной работы, кстати. Тырю цитату, Петрович, буду использовать на предполетных совещаниях. “Повторяю для командиров групп: ваша задача – в первую очередь обеспечить приемлемо низкий уровень муйни”. Звучит, а?

– А то! А теперь три палубы вверх – там и есть проектный пост.

На проектном посту, несмотря на довольно солидные размеры помещения, было уютно: из динамиков звучал какой-то древний, но от того не менее приятный блюз, в воздухе плавал дым хорошей сигары, а Эмиль Загоруйко цедил коньяк и рубился с искином верфи в какую-то игрушку, используя для этого главный монитор – без “погружения”, ведь оно бы сделало невозможными сигару и коньяк. На мониторе одни невообразимые монстры сражались с другими, столь же невообразимыми, но Эмиль, похоже, в них разбирался.

– Привет, парни! – сказал он, “воткнув паузу” в происходящее, – Рад видеть. А то скучно.

– А что загрузка реактора? – спросил Два по сто.

– Да Тими говорит, прошла настолько штатно, что просто ни о чем. До неприличия исправный фрегат, там и отвертку сунуть некуда. Тоска.

– Фрегат – и исправный?

– Ну, с точки зрения главного правила механика: “Работает – не трогай, трогать будешь когда сломается”. Там работает – все. Бортовые технари у фон Эмдена – это что-то с чем-то. Да и сами фрегаты ведь немецкие, у них ресурс – мы столько не проживем. Это гражданские леталки у немцев так себе, а военные – туши свет. Вечные, мать их.

– А как собирают корабли? – спросил Микка, – Это можно как-то увидеть? Или когда-то?

– Можно. Когда – точно не скажу, а теоретически – вот, смотри на монитор. Самое простое: транспорт для перевозки металлов, руды и прочего подобного, мы должны были собрать десяток таких, но обещанные Жан-Клодом модули пока не приехали, – Эмиль сменил картинку на мониторе, – Вот. Борт как бы разделен на двенадцать частей, это и есть модули. Видишь, зеленым покрашен только второй сегмент, там жилая зона. Герметизация остальных отсеков на рудовозе без надобности, он простой и прямой как рельс, его даже мы за неделю соберем.

– И тоже без транспорта для экипажа? Ведь жилой отсек в носу, а реактор и вся техника – на корме?

– А хорошая мысль. Можем “малый тоннель” добавить при сборке, если получится. Но в принципе – вот тебе основная идея постройки корабля. Он в разрезе либо пятиугольник, либо просто несущая ферма, к которой потом можно крепить все что угодно.

– А почему пятиугольник?

– Из-за особенностей распределения мощности гравитационных соленоидов и прочего. Так-то оптимальная форма корабля для вакуума – это шар. Но с точки зрения гравитации и расположения груза шар не настолько удобен. Поэтому корабли все-таки продольно-вытянутые, из-за груза и прочего, и пятиугольные в сечении, из-за внутренней гравитации. Движки – той же пятиугольной формы, поскольку так их легче размещать на пятиугольном корпусе, да и вообще, смотрятся они красиво. Галантерейно так.