А тут творилась какая-то жопа! Им удалось добраться до золотых шахт, про которые трепался Бобшильд. Но там нашлись не только сокровища – обнаружилась и охрана. На них накинулись какие-то рабочие големчики! Схватили лопаты, кирки – и давай шинковать, как закуску на Октоберфест! Лопатами, мать их, и кирками! И хрен поймёшь, как они работают – в таких маленьких телах не может быть ни сложной электроники, ни электроприводов.

Это что, теперь в Пруссии официально скажут: "Легендарный полковник Освальд проиграл бой садовому инвентарю"?

Он покосился на свою свежесшитую руку, сжал кулак – работает.

– Херня какая-то! Мне же не показалось? Эти големы выглядели как живые, да?

Команда мрачно переглянулась. Один боец задумчиво почесал затылок, другой нервно хрустнул пальцами. Шнапс, который обычно ржал над всем подряд, тоже прикусил язык. Тишина повисла такая, что слышно было, как где-то капает вода. Даже пиво, которое они предусмотрительно захватили с собой, не поднимало им настроения.

Наконец Вальтер кашлянул и осторожно спросил:

– Ну что, шахты мы проверили. Может, домой пора, а, Освальд? Залижем раны…

Командир скривился так, будто ему предложили выпить травяной чай вместо пива.

– Домой? Нет, старый, не расслабляйся. Нам ещё Кладбище Самоубийц проверять. Разведка доложила, что там главная база этого чёрта Вавилонского.

Команда дружно выдохнула, как будто их всех одновременно ткнули в живот. Шнапс пискнул что-то про "я слишком молод, чтобы умирать", остальные резко побледнели.

А Вальтер, не теряя времени, тут же заявил:

– Знаешь, Освальд, я тут подумал… Может, я в отставку выйду? Пора мне, старику, на покой, к внукам, в огород…

– Отставить, старый хрыч! – рявкнул Освальд. – Без тебя мы точно все сгинем. А ну, собирайтесь, пивные души! Мы ещё всем этим железякам и Вавилонскому ихнему покажем, кто тут настоящие профессионалы! Вперёд, за пивом и славой!

И с этими словами "Команда Любителей Пива" поплелась дальше по тоннелю – кто хромая, кто матерясь, а кто уже мечтая о пенсии.

* * *

Утро. Солнце, пробиваясь сквозь щель в занавесках, нежно "щекотало" лицо Насти, заставляя её забавно морщиться. Она сладко потянулась, положила голову мне на плечо и сонно пробормотала:

– Ещё пять минут, Теодор… Мы так мало времени проводим вместе.

Я улыбнулся и осторожно провёл пальцами по её щеке. Она была тёплой, чуть розоватой от сна, и такой родной, что внутри что-то приятно сжалось.

– Ладно, ещё пять минут, – шепнул я, наблюдая, как уголки её губ дрогнули в довольной улыбке.

Настя прижалась крепче, уткнулась носом в моё плечо, и вздохнула. От неё пахло чем-то уютным – смесью ванили, луговых трав и цветов. Я провёл рукой по её волосам – мягкие, рассыпчатые, они будто притягивали пальцы, не давая остановиться.

Сегодня у нас была прекрасная ночь. Я лежал, слушая её ровное дыхание, и думал, что такие моменты – они как маленькие кусочки счастья, которые хочется хранить в памяти вечно.

Солнце уже совсем обнаглело, лезло в глаза, и Настя, наконец, сдалась. Она открыла один глаз, посмотрела на меня с притворным недовольством и буркнула:

– Ладно, кажется, Вселенная ждёт от нас великих свершений.

– Великих свершений? – усмехнулся я, наблюдая, как она потягивается, словно кошка. – А может, для начала кофе?

– Ну, можно и кофе… – протянула Настя задумчиво. – Но сначала знаешь, что?

Она приподнялась на локте, и приблизилась ко мне. Мир сузился до её глаз, в которых плясали весёлые бесенята.

– Что? – шёпотом спросил я, хотя уже знал ответ.

Вместо слов она нежно поцеловала меня. Её губы были мягкими, тёплыми, с лёгким привкусом малины. Время остановилось, растворилось в этом поцелуе, в тихом шелесте занавесок, в птичьих трелях за окном…