– Пойдемте посмотрим поближе.

На открытых участках мосвана была примерно полметра высотой, а если на ее пути попадались деревья, то она забиралась на них и свешивалась с веток. По некоторым тропам передвигаться можно было, только предварительно расчистив себе путь серпом. Аён и Юнчжэ надели перчатки, собрали резинкой низ штанов и стали пробираться сквозь заросли. Юнчжэ присела на корточки и осмотрела мертвые растения, погибшие под лианами.

– Подай мне контейнер для образцов.

Аён протянула коллеге бумажный конверт. Темно-зеленые листья сплошь покрывали холм, не оставив ни единого свободного клочка земли. Юнчжэ выкопала мертвое растение. Его корни оказались опутаны другими, более темными корнями – вероятно, мосваны. Похоже, что она паразитировала на других видах, высушивая их корни. Получается, увитые лианами мосваны деревья тоже были на грани гибели.

– Жутковато. Не нравится мне все это, – сказала Юнчжэ, нахмурившись.

Аён кивнула в ответ. Представителей флоры и фауны не следовало ставить в один ряд с людьми, очеловечивая их и сопереживая им. Но порой это было неизбежно. Как на свете могло появиться такое чудовищное растение?

Буйство мосваны в эпоху Пыли было вполне объяснимо. В те времена выживали сильные и наиболее адаптивные виды, которые забирали питательные вещества у других растений, при этом они все равно находились на грани гибели. Но как это возможно после начала эпохи Реконструкции? Аён терялась в догадках.

Сотрудник Департамента рассказал, что подобные случаи распространения мосваны были зафиксированы также в Юго-Восточной Азии:

– Они поделились с нами своим опытом, но он нам не поможет. Здесь, в Хэволе, нечто иное. Методы, которые сработали в других местах, не дают никакого результата. Видимо, мосвана мутирует.

В его голосе чувствовалась явная тревога. Отчего-то в Хэволе мосвана распространялась беспрецедентно быстро.

– Нам нужно срочно найти способ с ней бороться. А иначе засуха в окрестностях Хэволя уничтожит весь урожай. Без конца поступают жалобы от местных жителей. Наверху знают о проблеме, и нам велено с ней разобраться. Так что придется сделать все возможное. Мы предполагаем, что распространение пошло не из центра Хэволя, так как это запретная для людей зона, но версию с биотерроризмом все же пока не отвергаем.

Увидев ситуацию своими глазами, Аён уже сама начала допускать возможность диверсии. «Но если это действительно так, то какие мотивы у преступников? Если бы речь шла о смертельном вирусе, токсинах или, в конце концов, генном мутанте, тогда понятно. Но зачем распространять назойливый сорняк? Чтобы досадить эпидемиологической службе? Конечно, бывали случаи терактов с растениями в качестве орудия преступления и против самих растений тоже, но тогда, как правило, использовались патогены. Может, это месть местным жителям или попытка лишить их сельскохозяйственных угодий? А может, кто-то просто решил разрушить естественную экосистему. Но кому это нужно?» – размышляла она.

– Допустим, кто-то действительно сделал это намеренно, но тогда мы вряд ли поможем поймать преступников. Мы же не Следственный комитет. Если проблема с экологией, то необходим мониторинг ситуации. Нужно прежде всего понять, замешан ли здесь человек. Мы хотели бы ознакомиться со всеми имеющимися материалами. Может, удастся найти более эффективный способ борьбы с сорняком. Мы обсудим с коллегами этот вопрос, – сказала Юнчжэ.

Теперь всем было очевидно, что мосвана – отнюдь не заурядный сорняк, поэтому без сотрудничества с НИИ экологии не обойтись. Представитель Департамента пожал руки Аён и Юнчжэ и поблагодарил их за помощь. В его глазах читалась грустная надежда найти решение.