– Здесь много.

– Ровно тринадцать тысяч.

– Вообще она стоила изначально пять тысяч рублей.

Борис обрадовался ещё сильнее. Он понял, что может купить её за гораздо меньшие деньги. Невероятно удачный поворот. Он уже вытащил две купюры по сто евро и протянул девушке, когда к нему подошёл Тихон:

– Всё нормально? Хватает? – он усмехнулся.

– Вполне, – при Тихоне нельзя упоминать, что картина продаётся в рублях. Нет! Всё! Он победил! Здесь и сейчас он лучше, богаче, решительнее Тихона. Он – альфа!

– Девушка, всё правильно – я пересчитал. Как говорили – тринадцать тысяч евро.

Девушка пожала плечами.

– Чек в рублях будет.

– Без проблем.

– Поздравляю, Борис. Ты стал искусствоведом. Определил текущую реальную стоимость.

– Спасибо, Тихон.

Борис оглянулся. Алисы в галерее уже не было.

– Она уехала. Я вызвал ей такси. Что-то находишь, что-то теряешь. Так бывает, старичок.

Борис не считал, что он опаздывает на работу. С его точки зрения всё справедливо – он засиживается допоздна, когда заканчивают работу даже ночные уборщики, и имеет право прийти немного позже остального офисного планктона. Но с точки зрения коллег он ведёт себя вызывающе. Особенно их злит, когда на едкие замечания: «Боренька! У тебя глазки красные и личико помятое – опять бухал?» – он отвечает в духе: «Я плакал над твоей бездарно прожитой жизнью! Я мог бы сказать, что ты закопал свой талант, но у тебя его, скорее всего, и не было». Форму выражения своего превосходства Борис находил для каждого персональную. Нет, он никогда не хамил первым, он защищался.

Из-за того, что машина осталась на парковке ресторана, пришлось ехать на метро. Не выспавшийся на кухонном диване Борис опять опоздал на работу. Страшного в этом ничего не было – определённые привилегии давало его положение талантливого сотрудника.

– Привет, художник!

– Привет!

Откуда они знают? Блин. Надо было посмотреть «Фейсбук» Тихона. Наверняка оторвался по полной. Хрен с ним. Главное – картина у меня, а не у него.

– Борис, вас шеф искал, – помощница главы агентства перехватила Бориса на половине пути к рабочему компьютеру.

– Скажи, я через полчаса зайду.

– Он просил немедленно.

– Хорошо, можно, кофе себе сделаю?

– Думаю, нет. Он просил вас зайти немедленно.

Борис прошёл в глубину офиса между столов к тому, за которым работал Директор. Сегодня он стоял перед окном и излишне внимательно рассматривал город. Руки сцеплены за спиной, ноги расставлены. Он напоминал отважного капитана, смело смотрящего на надвигающийся шторм. Борис деликатно покашлял.

– Борь, скажи честно – ты мудак? – спросил Директор, не оборачиваясь. Сотрудники замерли, прекратили дела.

– Не исключено.

– Ты совсем долбанулся, художник хренов?

– Это мой выбор, мой поступок, какая вам всем разница?

– Ты охренел?! – шеф вышел из себя. Просто взорвался. – С нами порвали контракт на рекламу кетчупа. С нами порвали контракт на наружку РЖД. Нас послал в жопу «Детский мир». Даже твои сраные прокладки отозвали контракт и требуют компенсацию морального вреда. Ты, скотина самодовольная, всех нас смыл в очко.

Борис лихорадочно пытался понять – как покупка картины могла сломать весь рекламный бизнес.

– Это же просто картина. Я купил её. За свои деньги.

– Какая на хрен картина! Придурок! Как вы додумались, два обмудка, сделать это? Харитон тебя, кстати, сдал сразу – сказал, это твоя идея.

– Какая идея?

– Ты реально придурок? Вы на хрена в кетчупе таракана нарисовали?

Борис с трудом вспомнил маленькую шалость. Сколько времени-то прошло! Внутри всё похолодело. Конечно, они часто проказничают, но, как правило, шуточные версии оставляют во внутренней папке. Клиентам никогда эти варианты не отсылают.