– Так проверять-то как? Нет же безопасной еды, нет! Где ж её взять то? Знаешь, так скажи! – ещё громче завопил лысый.

– Знаю, – отчего-то прищурив глаза, процедила Аля.

– Стой, дубина, – вскинулся лысый, оскаливая зубы, но не успел.

Грохнул выстрел, и, уворачиваясь в последний момент, он дёрнул головой, и пуля по касательной раздробила ему челюсть. Теряя сознание от дикой боли, он шлёпнулся на пол и почувствовал, как под шеей растекается тёплое липкое пятно. Алины шаги вдруг стали удаляться, потом приблизились вновь и вдруг он ощутил, как в ногу вонзается что-то острое.

– Ты что делаешь? – хотел возопить он, но адская боль от куска срезаемой плоти отбросила его во тьму.

Растянувшись на лужайке, Аля смотрела в высокое небо и, воображая себя героем Толстого, лениво считала проплывающие над головой облака. В этой части парка не было ни души, и, откинувшись на траву, Аля впервые за прошедшие пару месяцев расплылась в расслабленной сытой улыбке, овеваемая тёплым летним ветерком и приятными ароматами, доносившимися от костра. В кустах стрекотали сверчки и, закрыв глаза, Аля попыталась уснуть.

Доносившиеся с площадки детские крики били по перепонкам. Солнце пригревало во всю, на голубом небе не было видно ни облачка. Лёгкий ветерок колыхал листья берёз, а в зарослях лопуха весело стрекотали кузнечики. Где-то за углом слышался лай собаки, а на асфальте две девочки расчерчивали мелками классики.

Но самым страшным в этой летней будничности, залитой ярким июльским солнцем, было непонятно откуда взявшееся предчувствие неотвратимо надвигавшейся на него неизбежной смерти. Он будто бы даже ощущал во рту сладковатый привкус крови. «Не стоило мне тогда так с ней», – подумал он, сидя на скамейке. «Да теперь уж всё, не докажешь!»

Первая убитая девушка была найдена ещё в среду, неделю назад, благодаря Чарли, неутомимо рыскавшему по лесопарку в ранний утренний час в поисках новых запахов, а посему взворошившему старую, уже наполовину сгнившую груду мусора. Будучи чистокровным золотистым ретривером, он сразу почуял тошнотворно-приторный запах крови, и, не обращая внимания на оклики хозяина, мигом взлетел вверх по накиданным мешкам и сразу увидел её.

Она лежала на животе, странно раскинув руки, будто хотела обнять траву. Рыжая копна волос, словно лучи солнца, разметалась кругом, обнажая в середине запёкшееся багровое пятно. Чуть левее затылка валялся обычный строительный кирпич. Один шнурок на левой кроссовке развязался, а к пятке прилип раздавленный одуванчик.

Опрос собачников и жителей близлежащих домов ничего не дал. Ночью по этой тропе никто не ходил, до выхода из калитки отсюда было ещё далеко, а единственная камера в парке висела прямо напротив кассы аттракционов. «Может ограбили», – вяло протянул приехавший на вызов полицейский.

Ему мучительно хотелось пить. Шею свело от долгого ожидания. Увлечённый слежкой, он и не обратил внимания, как давно начала поднывать сгорбленная в неестественной позе спина. Острое покалывание в онемевших икрах отдавало нестерпимым зудом, словно несметные полчища хищных муравьёв раз за разом вгрызались ему в кожу. Чертыхнувшись, он вытянул руки из кустов и попробовал потянуться, но тут же, не удержав равновесие, завалился набок. Упрямо тряхнув головой, он торопливо опять подтянул к животу разнывшиеся колени и, скрючившись за старой ржавой девяткой, вновь вперил глаза в переулок. Нет, не для того он прождал в засаде всю ночь, чтобы вот так вот сдаться. Уж он-то дождётся ведьму! А там – он сунул руку в карман и ещё раз нащупал ладонью шершавый чехол. Камеру надо держать наготове! Снятые на телефон кадры вполне себе послужат доказательством того, что глава избиркома получает взятки от одного из кандидатов.