Скорее всего, в российской судебной практике возникнет проблема соотношения трех конструкций: залога товаров в обороте (ст. 357 ГК РФ), глобального обеспечения (п. 2 ст. 339 ГК РФ) и двойного складского свидетельства (ст. 913 ГК РФ). Очевидно, что законодатель пока никак не разграничил эти понятия. Также может возникнуть вопрос о субсидиарном применении норм о глобальном обеспечении к институту залога товаров в обороте, так как глобальное обеспечение включает в себя залог товаров в обороте. Однако возникает и проблема субсидиарного применения норм о залоге товаров в обороте к институту глобального обеспечения, так как в настоящее время институт залога товаров в обороте урегулирован более конкретно, чем глобальное обеспечение. Если исходить из того, что два института являются родственными, субсидиарное применение норм неизбежно.

Достаточно ли для оборота такой конструкции, как складской залог? Безусловно, нет. Прежде всего, обычный складской залог представляет собой самую строгую из всех описанных ранее форм текущего обеспечения. Однако зачем проявлять такую строгость в торговом обороте? Российское право «широкой рукой» отказалось от императивного посессорного залога и от принципа публичности владения, в то время как все развитые страны мира все‐таки придерживаются этого принципа. В особенности это видно в близкой нам германской системе права. На фоне отказа от принципа публичности строгость в отношении определенности предмета залога выглядит абсурдно! Государство лишило должника возможности спасти себя от ликвидации и банкротства, заложив единственное, что у него осталось, – свой бизнес.

Заключение

В зарубежном гражданском праве можно выделить шесть моделей глобального обеспечения: 1) английская модель floating charge; 2) текущее обеспечение в странах common law; 3) германская конструкция Globalsicherheit; 4) индустриальный залог; 5) предпринимательский залог; 6) складской залог. В настоящее время в России действует только залог товаров в обороте (индустриальный залог). К какой модели относится залог, закрепленный п. 2 ст. 339 ГК РФ, сказать невозможно. Он «висит в воздухе», так как абсолютно неурегулирован.

Помимо этого, наблюдается тенденция к «выхолащиванию» института залога. Залог как римская конструкция остается в прошлом, на смену ему приходят цессия или иные непосессорные обеспечительные права. Вся мировая практика направлена на разрушение вещной природы залогового права. Предприниматели хотят действовать не в области вещных прав, а в области обязательств, где есть динамика и движение. Область обязательственных прав не отягощена принципами индивидуализации и публичности. Суть обеспечения перестает заключаться в обременении вещи. Новый смысл обеспечения – перераспределить риски и получить преимущество в экономическом и правовом смыслах. И главное, чтобы сделать это можно было максимально просто, без лишних фактических движений.

Можно ли назвать положительной такую тенденцию? Конечно, нет. Она подрывает стабильность гражданского оборота и делает его скрытым от третьих добросовестных лиц. Глобальное обеспечение – это основа для злоупотреблений, обмана и недобросовестного поведения. Судебная практика разных стран пытается ставить барьеры в таком хаотичном движении, однако торговый оборот создает все новые и новые обеспечительные конструкции, разрушая все мыслимые и немыслимые основы гражданского права. Глобальное обеспечение прямо направлено против принципа публичности и принципа добросовестности.

Бессмысленно вырабатывать какие‐то критерии определимости, если перечень обеспечительных прав открыт. В одной Германии за последние 50 лет было придумано свыше восьми обеспечительных прав (