Тут он почувствовал толчок в спину, и земля начала колебаться, как при землетрясении со средней магнитудой, примерно, в четыре с половиной балла. Он начал катиться по земле подальше от непонятных толчков, если встать и бежать, то не устоишь на ногах, поэтому перекатываться хоть и медленнее, но надёжнее. Несколько откатившись, вскакивает на ноги и смотрит на то место, где раньше лежал беззаботно. Видит, как из земли вырастает кирпичная стена чёрного цвета, издали похожая на монолит, это был не гранит, а именно кирпичная кладка. Колебания земли закончились, можно уверенно стоять на ногах во весь рост. Он медленно подходит к непонятной стене, выросшей прямо на глазах из-под земли, трогает и внимательно осматривает её. На ощупь она тёплая, но похоже, что медленно остывает. Любопытство взяло верх – голыми руками он начинает раскапывать землю у основания стены.

Много ли сил у двенадцатилетнего мальчика, но земля поддаётся его силе, всё глубже и глубже он проникает в землю с двух сторон от загадочной стены, отчётливо видит, что фундамент с трещиной, значит, легко сломать, нужно лишь раскачать. Но где найти подходящий рычаг для раскачивания стены? Как применить архимедово правило рычага, чтобы малое усилие породило большую силу? Долго бы он думал над этим вопросом, если б не увидел девочку, чуть старше его, шедшую к нему навстречу. «А что может хрупкая девочка сделать с такой стеной?» – подумал он машинально. Сработал стереотип – мальчики всегда сильнее девочек. Но та девочка своей хрупкой на вид рукой слегка дотронулась до стены – и та просто рухнула на его глазах.

Внимательно всмотревшись в глаза девочки, он понял, что она очень знакома ему, только никак не мог понять: где видел её раньше? Посмотрел на то место, откуда возникала стена и где стояла, увидел одни развалины и обломки кирпичей. Он был поражён этим видом. Но как эта хрупкая девочка могла одним прикосновением руки разрушить подобную стену? Девочка подходит ближе к нему и говорит внятным голосом, который был очень знаком: «Ну вот, папа, мы разрушили стену Альберта Эйнштейна, которая не давала покоя и дурманила мозги многим людям на Земле, но не в Космосе. Там совсем иные законы, которые нужно принять и исправить земные законы мироздания, чтобы жить правильно. Не подгонять законы под себя, под свои примитивные земные знания!» «Саманта, это ты?» – хотел спросить Жак, но проснулся и вздрогнул.

– Всю меня покарябал за ночь, катался по кровати, как сосиска на сковородке, – сетовала Линда. – И только что тебе снилось? Не понимаю. Уж лучше работай до утра, чем так спать. Всю ночь покоя не было от тебя.

– А где Саманта? – полусонным голосом спросил Жак.

– Здравствуйте, приехали! Саманта у себя в комнате спит. Ты сдурел, Жак? Очнись, пора уже.

– Значит, это сон? А как наяву показалось…

– И что снилось тебе в эту ночь? Поделись со мной.

– Да трудно объяснить так сходу. Детство мне снилось и Саманта там, как сейчас. Стену разрушали Альберта Эйнштейна для нового мироздания. Я хотел было сам разрушить, да не смог, а Саманта чуть дотронулась одной рукой, и она рухнула. Только мне было двенадцать лет, а Саманте – семнадцать.

– Доработался! И ночью работа снится. Посмотрите на него! – ворчала жена недовольно.

– Хорошо, я окончательно проснулся, давай вставать.

Он сходил в ванную, побрился, умылся по традиции холодной водой, чтобы прогнать дремоту окончательно, оделся и направился в кухню, там уже были Ник и Саманта.

– Доброе утро, голубки мои! Как вам спалось, что снилось?

– Доброе утро, папа! Спалось традиционно, сновидений не было, – отрапортовала Саманта и добавила: – А ты в эту ночь был в детстве, видел, как возникала стена обмана Альберта Эйнштейна, от которой возникло землетрясение, ты недалеко откатился от него. Потом начал обследовать стену, докопался до фундамента, который оказался с трещиной, начал искать среди ветвей деревьев архимедов рычаг, чтобы разрушить стену, но тут появилась я, дотронулась до стены, и она рухнула. Тебе очень захотелось узнать, кто я такая? Стал всматриваться в мои глаза и узнал меня, тогда ты проснулся. Но когда ты руками копал землю во сне, всю маму покарябал – мама ведь не земля. Всё верно, папа?