В современной цивилизации, развившейся из западноевропейской культуры с её антропоцентризмом, целостная живая действительность оказывается расчленённой на ряд сфер, которые юный Лосев (помните?) целиком справедливо именовал «областями психической жизни человека». В таких условиях одно и то же понятие может приобретать совершенно различный смысл. Это и случилось с понятием «символ», активно используемым в «кухне» физиков. Он никак не соответствует определению, предложенному Лосевым. Символ – ценное и незаменимое средство как для осмысления результатов измерения, так и для понимания законов природы, но при всём при этом он остаётся всего лишь знаком, принятым обозначением, в лучшем случае – условным шифром. Вот как определяет его роль и место один из создателей квантовой механики Макс Борн: «Математика представляет собой обнаружение и исследование структур мышления. Эти структуры зашифрованы в виде математических символов…, причём символы эти играют своеобразную роль: они раскрывают структуры».^{> 5} Что это, как не продолжение пути «мыслящего духа», начатого ещё Декартом? Впрочем, здесь вообще речь не идёт ни о выражении, ни об отражении. Вывод Борна следующий: «Переход к реальности совершается теоретической физикой, которая коррелирует символы с наблюдаемыми явлениями. Там, где это может быть сделано, зашифрованная структура соотносится с явлением; эти же самые структуры рассматриваются физиками, как объективная реальность «по ту сторону субъективных явлений».^{> 6} Ну что ж, в таком случае символ оказывается средством сопоставления, не более того, т.е. остаётся неотъемлемым атрибутом научного мышления, пределом которого является предел применимости понятия.

У Лосева символическая реальность обусловлена вездесущим, непостижимым единоначалием, которое по-разному выражено в различных сферах общественного сознания: в христианском вероучении – это Бог-отец, в философии – самое само, в искусстве – первообраз, в антропологии – личность, в математике – единица, в физике – точка. Следовательно, лосевский СИМВОЛ – неисчерпаемое богатство апофатических возможностей смысла – принципиально отличается от применяемого в современном научном обиходе термина. Во избежание недоразумений Валентина Михайловна в упомянутом Предисловии даже употребила специальное выражение – «внутренний символ»,^{> 7} которое, если недостаточно вникнуть в суть дела, может вообще быть принятым за описку, что и случилось при редактировании этой работы, изданной вместе с «Диалектическими основами математики».^> 8

Полное совпадение у Лосева с современным научным подходом отмечается при общей оценке роли математики в фундаментальных науках: «Физика и химия – науки о бытии, но если мы из них выбросим математику и логику, то они превратятся в бессмысленную груду фактов, которые не могут быть охвачены ни познавательно, ни научно».^{> 9} Однако далее появление принципиальных расхождений неизбежно.

Фундаментом познания мира современными физиками принято считать (с подачи известного математика Германа Вейля) сочетание математической конструкции (модели), экспериментальной установки (техники) и сущностного анализа (понимания, смысла).^>10 Объединены они общей идеологией измерения в соответствии с основным тезисом науки: узнать – значит измерить. Но поскольку определяющим началом при любом измерении остаётся разум человека, то в конечном счёте он измеряет не что иное, как… сам себя. Это разъяснил ещё Николай Кузанский в своём трактате, кстати, переведённом с латинского самим Лосевым: «Простец об уме».