Как же получилась, что у такой безумной страны так много поклонников?
Я должна собрать все силы. Я должна забыть обо всем на свете. Я должна стать машиной. Любой ценой – я должна одолеть этот английский!
Счетчик тикает. Боже мой! Мне уже двадцать лет! Двадцать лет! Где написанные шедевры?! Где хоть что-нибудь? Где хоть намек на то, что это когда-нибудь будет? Где хоть уж просто какая-нибудь человеческая профессия? Где самое важное, без чего даже громкие успехи мне не нужны, где Любовь?
Сотни тысяч людей эмигрировали из Советского Союза в Америку. Большинство из них живет в Нью-Йорке.
Из такого количества людей ты не можешь найти одного нормального молодого человека?! Это абсурд! Быть такого не может!
А кто говорил, что нет ничего для нее невозможного, стоит ей только сильно захотеть?
Что ж, давай, подумаем стратегически: как его искать? Можно не ждать пассивно, когда он напишет о себе в «Новой жизни», а самой дать объявление.
«Девушка, 20, рост 5,7 (в США рост измеряют не в см, а в футах и дюймах), любит литературу. Устала общаться с программистами. Есть ли в этом городе хоть один молодой человек, которого серьезно интересует что-либо еще, кроме материального благосостояния?»
Неудобно писать объявление в газету, что ищу Любви… Можно написать сдержанней. Ищу друзей по интересам: творческих людей, поэтов, художников, музыкантов, моих ровесников…
– Здра-а-сте! Меня зовут Мэри Дурнева! Я поэт. Я звоню по объявлению. Очень интересное объявление. Как это нет поэтов в эмиграции! Как это нет своих людей! Да у меня здесь сотни поклонников! Я тебя познакомлю, конечно. Сколько тебе лет? Девятнадцать? Вот здорово! И мне тоже! Конечно, нам нужно встретиться! Могу тебя сразу и пригласить на вечер своей поэзии, тебе будет интересно. Давай встретимся в четыре часа на Брайтоне, на углу Кони-Айленд-авеню. Почему я уехала из Союза? Ты что, серьезно спрашиваешь?! Нет, ты не творческий человек. Творческий человек не может не понимать… Свобода – для творческого человека – это все! А без свободы его нет! Не может быть творчества без свободы. Что именно я подразумеваю под словом «свобода»? Ну, ты спросишь! Ты чувствовала, что и в Союзе была свободна?!!! Какая свобода в Союзе! О чем ты говоришь! Да там даже невозможно и двух стихов в журнале каком-нибудь напечатать. Почему невозможно? Кроме своей просоветской белиберды они ведь ничего не печатают. Я уже знала слово в слово, все, что они опубликуют, заранее могла сказать, о чем будет кино, которое я пойду смотреть, о чем будет книга, которую возьму читать… О чем? Так все уже знали наизусть, всех уже тошнило. Все сказки небылицы, о «светлом будущем» социализма, о добре, справедливости, равенстве, которых на самом деле не существует, о том, чего нет в действительности, о том, во что отверили и разочаровались. А здесь? Здесь совсем другое дело! А здесь я издаю свою книгу. Я могу писать, о чем хочу! У меня вечера поэзии! Презентации. Совсем другая жизнь. Кто там напечатает?! Там можно печатать только одно – про счастливое советское будущее.
Вот это да! Недаром говорят, что под лежачий камень вода не течет. Только одно новое движение – и вот, уже результат! Поэт, моя ровесница… Я уже приглашена на вечер поэзии… Я не зря всегда говорю: нельзя сдаваться, нужно пробовать все пути, даже самые безнадежные. Как я и думала, результат может неожиданно приятно удивить.
На Брайтоне я долго не могла найти Мэри. Кстати, почему Мэри? Наверно, ее зовут Мария… Вечно они здесь строят из себя…
Женщина лет пятидесяти, а может, и сорока (я не разбираюсь) окликнула меня по имени.