Оставив нас в машине, Стелиос один пошел к другу. Он может и не пустить к себе, объяснила мне Дафна, он странный.

– Чем?

– Если пустит, поймешь. А нет, так и незачем говорить.

Узнав, что мы россияне, хозяин милостиво согласился нас пустить. И даже вышел нам навстречу. Это было настоящее шоу: он был одет в жилетку из козьих шкур и домотканые штаны, загадочной конструкции сандалии (он сшил их сам). Это было его кредо: жить только своим трудом. За ним, как собачки, шли две козы. Мы пили чай у костра – самый вкусный чай из горных трав – и говорили о коммунизме. Он утверждал, что он истинный коммунист. Но мне подумалось, что он истинный киник, последователь Антисфена и Диогена, кто призывали к минимализму в потреблении, независимости от общественного мнения и общества, абсолютной личной свободе. Я не стала ему сообщать о своем открытии. Чтобы не нарушать личного пространства абсолютно свободной личности. Мы просто сидели у костра.

Дочь-подросток позже вынесла вердикт: он сумасшедший. Но я не согласилась. А в тот вечер я не помню, как мы вернулись. Домашнее вино имеет свою силу. Особенно летним вечером на Крите. Я была счастлива – домой нас все равно довезут, что же волноваться, когда можно наслаждаться этим днем. Но он еще не кончился.

Стелиос был не остановим. Он хотел показать сразу весь Крит. И потому тормознул свой фордовский грузовичок над обрывом и выскочил собирать сорняки. Букет он вручил мне и стал горячо объяснять, что это отличная критская хорта (по-русски трава). Я опознала в букете только цикорий с синими цветочками. Это вкусно, убеждал меня Стелиос. Но мне пробовать не хотелось. Стелиос расстроился, стал ощипывать листочки и жевать их. Хотя ему тоже было невкусно.

Дафна сердито забрала мой букет, велела заходить к ней завтра вечером. И вечером действительно была изумительная хорта (пюре из трав), томленная в оливковом масле с лимоном. А к ней виноградные улитки. Целая сковорода. Дочь испугалась вида этих почерневших при готовке слизняков. И ей сварили обычные немецкие сосиски, щедро сдобрив их кетчупом. Кажется, все были довольны этой трапезой. А маленькая Антонина сидя на полу радостно ела руками и улиток, и сосиску.

Стелиос стал моим греком Зорба, хотя тогда я еще не видела этот пронзительный фильм с Энтони Куином в главной роли, но всем советую его посмотреть. Стелиос заставил меня влюбиться в Крит и Грецию, хотя по его мнению – Крит это совсем отдельное место, само собой, лучше материка, какое может быть сравнение! Там же совершенно нечего делать.

Одна беда была в нашей стихийной дружбе. Мне никак не удавалось купить сувениры для московских друзей. Стелиос врывался вслед за мной в лавку, кричал на хозяина, я даже уже начала понимать, что ему кажется, что нельзя втюхивать наивным туристам эту фигню, за такие деньги. В итоге блюдо или чашка возвращались на полку, а меня за руку выводили на улицу. Попытка сменить маршрут прогулок не удалась, Стелиос был вездесущ. И только хитроумный старик в черных одеждах с маленькой лохматой белой собачкой преуспел. Он играл на губной гармошке, сидя перед своей лавкой, а собачка танцевала на задних лапах перед временными жителями Агиа Галини. Пройти мимо цирковых трюков песика было невозможно, а по ходу ты покупал у старика открытки, фенечки, неизменный фестосский диск на кожаном шнурке. И наконец этот хитрован пригласил меня к себе в лавку и даже дальше лавки, мы очутились в мастерской, где шили сандалии в греческом стиле и ремни. Для ремня можно было выбрать любую пряжку – Дольче Габана, Монтана, Ливайс, Дизель и далее. Через полчаса ты получал отличный ремень из свиной кожи самой модной марки. Понятно, что я купила и ремень и сандалии, которые правда, развалились у меня в Москве тем же летом (но все же мне удалось пощеголять в них целые три недели по возвращении). Стелиос искренне сокрушался, что я покупаю китайскую фигню, на которой красуется громкое имя – Крит.