– Не глупи. Конечно, ты должна уважить Кардетту.

– Но я… так мало знаю его. Я бы очень хотела, чтобы ты тоже пошел. Пожалуйста. – Мысль о том, что она останется один на один с их хозяином, внушает ей беспокойство; правда, он всегда внимателен и безупречно вежлив, но все же чересчур проницателен, словно видит собеседника насквозь.

– Не сейчас, Клэр. Возьми Пипа, если тебе нужна компания. – Клэр спускается к Леандро, который стоит, поджидая ее, и улыбается так, словно чувствует ее настороженность.

В сопровождении Пипа они прохаживаются по Виа Гарибальди сначала в одну сторону, потом в другую. Люди не решаются выказывать пренебрежение к Леандро так открыто, как к Марчи. Приветствуя знакомых, он встает, преграждая им путь ровно настолько, чтобы протиснуться мимо него, не остановившись, было бы откровенной грубостью. Клэр почти удается следить за беседой на итальянском, но южный говор непривычен для нее, некоторых слов она не понимает и, пока вникает в суть сказанного, упускает дальнейшее. По лицу Пипа видно, что он ничего не понимает, но, когда Леандро представляет его собеседнику, Пип пожимает руку, уверенно произнося buona sera[7].

– Это доктор Анджелини, один из наших выдающихся докторов здесь в Джое, – говорит Леандро, пока Клэр пожимает руку низенькому толстому человечку, чье лицо и седые волосы лоснятся от жира. – Я сказал «выдающийся доктор», подразумевая отвратительный шарлатан. Этот человек обирает здешних бедняков, продавая поддельные лекарства, которыми снабжает его брат-аптекарь; и еще осматривает женщин со слишком большим тщанием – в подробности вдаваться нет необходимости. Не думаю, что у него имеется диплом, и стоит разразиться холере, как он первым сбегает отсюда в Рим, бросая больных на произвол судьбы. Не волнуйтесь, он ни слова не знает по-английски. – Все это Леандро произносит ровным дружелюбным тоном, пока доктор Анджелини улыбается и подобострастно кивает.

Клэр изо всех сил старается не выказать удивления, а Пип, не сдержавшись, издает хохоток. Глаза доктора подозрительно прищуриваются, и Кардетта что-то говорит ему совершенно невозмутимо, без тени насмешки. Доктор вновь наклоняет голову, но провожает глазами Пипа, когда они расходятся.

Клэр искоса посматривает на Леандро Кардетту, пока они прогуливаются, и в ответ он заговорщически улыбается.

– Это было смешно! – говорит Пип, и Клэр едва сдерживает себя, чтобы не цыкнуть на него, сознавая, что это может быть расценено как проявление неуважения по отношению к Леандро.

– Вы не одобряете моего поведения, миссис Кингсли? – спрашивает он.

– Просто я несколько… словом, вы застали меня врасплох, – говорит она.

Они идут в западном направлении навстречу солнцу, и его сияние слепит ей глаза.

– Я надеялся вас позабавить. К тому же малоприятные люди заслуживают того, чтобы над ними смеялись. – Он пожимает плечами. У него необычный говор: чуть заметный нью-йоркский акцент, совсем не сильный для человека, который учил там английский, и итальянская интонация, слышная в каждом слове.

– Зачем же поддерживать знакомство, если вам они так несимпатичны?

– Увы, миссис Кингсли, чтобы быть кем-то, нужно поддерживать знакомство со всеми.

– А кем вы хотите быть? – интересуется Пип. Он стал гораздо свободнее общаться с их хозяином с тех пор, как начались уроки вождения. И Леандро Кардетта, кажется, не имеет ничего против. Клэр уже начинает думать, что все ее опасения – насчет Джоя-дель-Колле, насчет Федерико и Леандро – лишь плод ее воображения, возбужденного тем напряжением, которое передалось ей от Бойда. Что, если она пугается собственной тени?