Но Бойд не хочет больше детей. Он боится. И хотя он не облекает своего страха в слова, страх этот сидит где-то глубоко внутри. Всякий раз, когда они занимаются любовью, он пользуется презервативом и выключает свет. Порой Клэр кажется, что между ними никогда не было настоящей физической близости, ведь они не видят, не чувствуют друг друга. Она собиралась снова завести речь о ребенке во время этой поездки, но Бойд и без того на взводе, так что ее терзают сомнения. Она уже замечает скрытые признаки, которые всегда пугали ее, и догадывается, что это как-то связано с Кардеттой, а значит, и с Нью-Йорком. Комариный звон не прекращается, Клэр становится жарко под простыней. Она ощущает покалывание во всем теле. Их совместная поездка в Нью-Йорк была худшим временем в ее жизни, воспоминания об этом походят на странный и болезненный сон. Несмотря на ужасную усталость, ей не спится, и она знает почему. Она ждет. Ждет того, чем все это обернется.

Этторе одиннадцать лет. На дворе март, серое небо, сплошь затянутое тучами, кажется, вот-вот разразится дождем, но дождя все нет; небо хмурится день за днем, и ничего не происходит. Крестьяне занимаются прополкой, освобождают от сорняков молодые ростки пшеницы, посеянной в октябре. В марте поля вокруг Джои приобретают особый мягкий зеленый цвет, какой не увидишь в другое время года. Поскольку эта работа не требует большой физической силы, на нее, наряду с мужчинами, нанимают и мальчишек. В те годы, когда сорняков бывает особенно много – например, после дождливой весны, – на поля выходят даже восьми-девятилетние ребята, которым платят сущие гроши. Но и гроши лучше, чем ничего, – мужчинам, которым приходится отрабатывать накопившиеся за зиму карточные долги, остается и того меньше. Это нудный и монотонный труд. Когда спина Этторе устает от работы в наклон, он опускается на колени, как научил его отец. Чтобы дать отдых одной группе мышц, пока напряжена другая. Через некоторое время он встает с колен и вновь гнет спину. Его руки перепачканы, пальцы ободраны и покрыты трещинами от борьбы с жесткими стеблями, которые крепко цепляются корнями за каменистую почву. У каждого мальчишки через плечо надет холщовый мешок, и от того, сколько раз он будет наполнен и опорожнен, зависит, какую плату получит работник в субботу.

У края поля Валерио вместе с другими мужчинами колет камень. Звонкие удары кирки отдаются гулким, словно оружейный выстрел, эхом. Этот звук сопровождает работающих на протяжении всего дня. Они будут слышать его и ночью во сне. Этторе двигается в направлении мужчин, останавливаясь так близко, как только осмеливается. Они колют туф, камень, залегающий по всей местности и то и дело выходящий наружу, словно земля хранит безграничные его запасы. Джоя-дель-Колле вся построена из туфа. Извлеченный на поверхность или отколотый, он имеет мягкий желтоватый цвет, но под воздействием времени и погодных условий становится серым, и капли дождя проделывают в нем отверстия, словно червяки в сыре. Этторе притягивают ракушки. В туфе полно ракушек. Часто это лишь острые обломки, но попадаются и целые, неповрежденные, формой напоминающие веер. Пино смеялся, когда школьный учитель говорил им, что этим ракушкам миллионы лет. Он не мог вообразить ни их древность, ни то, как раковины попали в камень, и потому смеялся. Этторе подобные вещи завораживали, словно видимое, осязаемое волшебство, и он пытался объяснить это товарищу, но внимание Пино было подобно бабочке, которая порхает тут и там, не в силах решить, где ей приземлиться.