Теперь, идя пустым коридором второго этажа, мимо шахматно чередующихся дверей слева и окон справа, она подумала, что хорошо бы ей такого старшего брата…

Вот и её номер – эту комнату Ксения четыре года называла своей. Она постояла, успокаивая дыхание, осторожно стукнула костяшками в дверь и, не услышав возражений, взялась за деревянную ручку…

Окно в комнате было нараспашку: выветривался запах лака. На леске, протянутой из угла в угол, сушились майки и трусики. Появилась новая кровать, теперь их было две пары, разделённые двумя тумбочками. На ближней к двери кровати, уткнувшись в примятую подушку, лежала Маша Третьякова в спортивном костюме и носках; глядя на неё, Ксения всегда удивлялась, сколько можно спать.

На кровати, которую она сама занимала последние четыре года, сидела Даша Воронина, новая партнёрша Толи. Она красила в розовый цвет ногти на ногах, рядом стояли три девчушки лет девяти из младшей группы «Фонтана» и разве что не дули на её пальчики. Гостью они едва заметили: вот так проходит слава, уже успели забыть. У девчонок был новый кумир – настоящий, взрослый. Светло-серые глаза, белокурые русалочьи волосы; голубые бриджи, белая футболка с маком на груди: очень красивый кумир.

– Привет! – сказала Ксения, разуваясь.

– Привет, – отозвалась Даша. – Ну, ты и выросла, молодец! Надолго к нам?

Ксения, улыбаясь, пожала плечами:

– Не знаю… Пока только в гости. Так захотела всех увидеть!

– Я тоже очень рада тебя видеть.

Ксения села на табурет – боком к столу, заставленному чашками, пачками печенья, коробками сока. Локтем отодвинула от края высокий чайник – а то, гляди, упадёт…

Даша закрыла пузырёк с лаком и, потянувшись, убрала в тумбочку. Самая смышлёная из девочек забралась к ней на кровать, запустила гребень в пышные Дашины волосы и победно глядела на остальных: теперь она при деле, её не попросят выйти. Другая, глазастая и смуглая, зашла с фронта, держа наготове помаду, но Даша закачала головой:

– Нет, Руслана, не надо… Лучше дай мне пилку, вон она лежит.

Смуглая Руслана метнулась к тумбочке, вместе с ней – рыжая кудрявая девчушка. Они ухватились за пилку с двух концов, смахнули на пол фотоальбом и, поднимая, едва не растерзали его.

– …Ой, Даша, где это ты? – воскликнула Руслана, показав страницу.

– Во Франции. Видишь: Версальский дворец.

– Здорово! А это кто с тобой? Жених?

– Это папа.

– Какой молодой!

– И красивый, – добавила рыженькая. – Похож на этого, как его?… артиста…

– На Сидихина?

– Точно! Обожаю Сидихина.

Катя, смышлёная подружка за Дашиной спиной, лишилась покоя: и хочется взглянуть на снимки, и страшно потерять насиженное место. Даша всё сильнее морщилась при каждом резком движении гребня.

– Стоп! Дальше не смотреть! – велела она девчонкам.

– Не смотреть! Что, не слышали?! – повторила Катя из-за её плеча.

– Почему? Ты там не одетая? – спросила рыженькая.

– Нет. Просто не хочу.

– Мы осторожно, – пообещала Руслана.

– …Эй, сколько можно шуметь, куклы? – буркнула Маша Третьякова, повернулась на бок и открыла глаза. – Спать не даёте… Ксеня, здорово!..

– Привет.

– Хватит спать, соня! – ещё громче загалдели куклы. – Ещё ужин будет!

– А что, ужина не было, да?

– А что, был?!

Ксения улыбалась, глядя на этот бедлам. Чувство было такое, будто растянулась на столе, и массажист поколачивает ладонями, поднимаясь к плечам: первые минуты бодрит, но ещё немного – и разомлеешь, лениво закроешь глаза… Но тут в коридоре прошелестели быстрые шаги, и Виктория Кирсанова, не утруждая себя стуком, распахнула дверь, сморщила нос, оглядела комнату и в тот же миг бросилась Ксении на шею: