Некое замечательное русское семейство, которому мы посвящаем ныне наши признательные воспоминания, образовало в этом безмолвном уделе свой фамильный некрополь: стояли в ряд когда-то два белых больших памятника и два маленьких – ни один из них до нас не дошел, но сохранился по соседству пятый, с которого, собственно, 130 лет назад все и началось. Темно-розовое гранитное надгробие с черными блестящими подпалинами, чуть истертая, но еще хорошо различимая выбитая на постаменте надпись: «Под сим памятником погребено тело жены губернского секретаря АЛЕКСАНДРЫ НИКОЛАЕВНЫ КЛЮЧАРЁВОЙ, скончавшейся с упованием на милосердие Божие 8 мая 1872 года на 25 году от рождения». В столь юных летах упокоившаяся Александра Николаевна оставила двух новорожденных малюток, которых избрал Господь на такое дивное служение, что даже краткость прожитой ими земной жизни не стала помехой к созиданию райских обителей для жизни вечной.

Представьте себе, что в достославной Оптиной Пустыни находили упокоение не только потрудившиеся и отошедшие в свой час к праотцам монастырские иноки и доживавшие здесь на покое насельники из других обителей. Еще с древних времен много было похоронено в Оптиной и дворянских семей, и купеческих. Оказывается, и ближайшие мирские соседи, козельчане, облюбовали эти широко раскинувшиеся надмогильные липовые сени, о чем свидетельствует следующий факт.

В 1774 году жители города Козельска подали духовному начальству просьбу об отведении им в Оптиной Пустыни кладбища, но им было в этом отказано, а определено погребать внутри монастыря только знатнейших лиц и благодетелей обители, по усмотрению ее настоятелей. Так сформировались целые семейные захоронения: Брюзгиных, Воейковых, Камыниных, Чичериных, Челищевых и многих других, чьи имена запечатлелись на каменных плитах и памятниках.

Оптинский некрополь простирался от храма преподобной Марии Египетской и до Казанского собора, а за ним, ближе к ограде, в давние времена погребали странников, скончавшихся в обители, а также похищенных смертью внезапно вблизи монастыря: «умерших несчастною кончиною от зверей или приплывших к обители утопленников».

Известно нам также и о том, что за монастырским садом, окружавшим обитель с юго-восточной стороны, устроено было в 1858 году так называемое новое кладбище, под которое отвели часть леса, вплотную подступавшего к Оптиной. Причина сего позднейшего устроения была проста. Между Введенским собором и церковью преподобной Марии Египетской прежде располагалось общее братское кладбище, но росла в многолюдстве обитель – отходили в вечность отцы и братия наши, утесняя друг друга паузкой полоске земли, усеянной могильными крестами. Вот и поведено было погребать здесь только старшую братию, а для младшей, для случайно умерших богомольцев и странников оборудовали новое пристанище с маленькой церковкой во имя Всех Святых строения 1864 года. Совсем недавно расчистили оптинцы ее старые кирпичные фундаменты, дополнили новой кладкой и водрузили памятный крест – кладбищенскую церковь начали восстанавливать.

Они были богатыми тульскими помещиками, благочестивыми и щедродательными, особенно тяготея в своих пожертвованиях ко святым близлежащим обителям, среди которых Оптина Пустынь сияла несказанным радостным светом. Сюда, к великому старцу Макарию, устремлялись сердца единодушных супругов Ключарёвых – Александры Николаевны[40] и Феодора Захаровича[41]. Но старец постепенно угасал, немощи телесные подтачивали древо его жизни. Так что еще задолго до исхода он препоручил припадавшую к нему чету другому духовнику – на ранней заре его будущей всероссийской славы.