Его отец был заядлым грибником и рыбаком и частенько таскал сына с собой. Зато Илья не боялся леса, умел в нем ориентироваться и в студенческие годы отдал должное туризму. Грех, имея вокруг себя такую богатую природу, не пользоваться её благами. А ведь кроме Архангельских просторов неподалеку раскинулись Карелия и Кольский с Хибинами.

   Было где развернуться добру молодцу!

  Сейчас же его занимала нудящая мозг загадка. Зачем архивариусу навязали в дорогу младшего архивариуса? Что такое видят в невзрачной девушке его руководители? Вопрос вовсе не был праздным. Как молодой сотрудник за последние месяцы успел понять их, казалось бы, с виду канцелярская контора на самом деле мог дать фору оперативным отделам знаменитых на весь мир спецслужб. И звание Опричнины им досталось не только по традиции. Каждый сотрудник Отдела ЧС четко занимал место, как будто бы предназначенное лишь для него.

  Семенова прочили как раз в оперативники. Если можно было назвать эту на самом деле разностороннюю должность. Опыт какой-никакой уже есть, историческое образование, физическая форма, и главное, как один раз упомянул первый волкодав их отдела Виктор Иволгин, у молодого архивариуса имелась хватка. Дело наиважнейшее в находке и поимке той ипостаси окружающего человечества мироздания, что с древности зовется нечистой силой. Тех существ, что населяют мир Срединный между Нижним и Горним.

     Кто же тогда обычно меланхоличная, но обладающая острым умом Трескина? Так, за размышлениями Семенов и сам не заметил, как задремал. Разбудил его голос проходящего мимо проводника – Карпогоры пассажирский! Поезд приходил в районный центр в половину десятого, уже по темноте. Илья встал и потянулся, стараясь размять застывшее тело. Трескина на него даже не оглянулась, изучая информацию в смартфоне. Правильно, что готовится! Чуйка обещала архивариусу нечто необычное.

  На парковке у вокзала их уже дожидались. Майор полиции в зимней форме шагнул навстречу, жизнерадостно скалясь протянул руку:

– Вот и наши опричники пожаловали.

– Василий Кузьмич! – поприветствовал его Семенов.

– А это что за пигалица? – с некоторым недоверием глянул на Трескину полицейский. На его широком усатом лице застыло недоумение.

– Наш новый сотрудник. Басов послал.

– Ну если Басов. Давайте в машину, и так уже поздно! Вот раньше с самолетом была жизнь! Как на маршрутке лётали с деревни в деревню.

  Они подошли к большому темному джипу и быстро спрятались от морозца в теплом салоне.

– Василий Кузьмич, а где УАЗик?

– Да к лешаку его! Только и ломается. Тут спонсоры помогли, купили китайца по случаю.

– И как?

– Во! Ховрик ездит везде и не ломается. Наши узкоглазые друзья попросту взяли и скопировали старый надежный японский внедорожник. Ничего особенного, но по нашим хлябям лучше и не придумаешь.

  Они выехали с площади и минут через десять свернули по трассе налево. Трескина глянула на смартфон, сеть около райцентра была, и с удивлением вымолвила:

– А мы что не в гостиницу разве?

 Кузьмич озадаченно оглянулся на Илью, но ответил без сарказма в голосе:

– Так, милая, куда тянуть-то? Пока икотка в человеке не утвердилась, её вывезти легче. Если то она вообще. В народе всякое бают. Темный он у нас до сих пор.

– Василий Кузьмич, Пелагея еще до конца не верит в подобное.

– Ах, вот оно что! Эх, молодежь! Был у нас уже давненько случай один. Не при мне и даже не при Васильиче, что до меня службу тащил. Еще в годах шестидесятых это случилось. Приехал в наши края служить мужик, южанин, с местными обычаями незнакомый. Ехали он в Верховье по делам и встали из-за поломки. Шофёр полез под машину, а служивого зазвала к себе сухонькая старушонка. Представилась ему тихим голоском: «Баба Нюра». После румяных шанег и крепкого домашнего чая мужика охватил лёгкий дурман. На душе у него стало спокойно-спокойно, и он почувствовал блаженство. Слышит – как будто доносится издалека: