– Да я погляжу, – молвил Рашфорт, – со шпагой вы явно не знакомы. Какую же вы совершили глупость, граф, когда рассчитывали, что ее вам для самообороны хватит. Почему я говорю – самообороны, да только от того, что атаковали вы меня явно под воздействием бургундского.

Меншиков непроизвольно коснулся рукой раскалывающейся головы. Кивнул.

– Я так и думал, – констатировал граф Обочин. – Придется припадать вам несколько уроков. Надеюсь, вы, граф, не будете против? – И не дождавшись ответа, добавил: – По возможности я начну ваше обучение, так как без навыков вы просто пропадете, граф.

Рашфорт улыбнулся.

– Простите меня, Рашфорт, – проговорил Меншиков, – за вчерашнюю выходку. Сами понимаете, был пьян.

– Понимаю, – проговорил дворянин. Запустил руку в карман и протянул Федору несколько золотых монет.

– Что это?

– Я вынужден был продать вашу лошадь, граф. Мне очень жал. Я понимаю, как вы к ней относились, но дороги в Ля Рашель она просто не выдержала.

Меншиков спрятал монеты в карман, шаровар. Улыбнулся:

– Я рад, что вы это сделали, Рашфорт. Как говорил мой друг: лошадь хозяину нужно кормить, а деньги кормят хозяина.

– Верно, подметил ваш приятель. Одно только не забывайте – деньги это зло!

– А зло нужно уничтожать. – Федор рассмеялся. – По возможности я это сделаю, набив предварительно свой желудок. – Путешественник замолчал. Понял, что граф не оценил его юмор. Видимо эпоха была не та. Может быть в будущем, состри кто-нибудь из камеди-клаб, зал бы стоял на ушах, но только не сейчас. Деньги уже имели ценность, но еще не такую, какая появилась у них в грядущем. – Граф, я вот все хотел у вас спросить? – промямлил Меншиков.

– О чем, граф?

– О той белокурой женщине, что была с вами на постоялом дворе?

– Боярыне Зиминой? – Уточнил Рашфорт.

– О той, что вы называли Миледи.

– Что вас интересует, граф? Замужем ли она?

Меншиков покраснел. Он был уверен, что, скорее всего да. Как помнил он из мемуаров гасконца – девушка была замужем да не один раз.

– Так вот я должен вас разочаровать, мой друг, – Рашфорт коснулся рукой плеча Федора. – Она замужем. Боярыне уехала сразу же после нашего с ней сведения в трактире в Ля Рашель, – у путешественника вспыхнула надежда, что он еще ее увидит, – к своему муже – боярину Зимину. Коменданту города. Своим ответом опечалил вас, граф?

Меншиков, чуть не ляпнул, что муж не стенка, можно и пододвинуть. Сдержался.

– И все же, граф, расскажите мне о Миледи. – Еще раз попросил Федор.

– А вам это нужно? Меньше знаешь – крепче спишь.– Подмигнул Рашфорт.

– Нужно.

– Хорошо. Я подумаю.

Почти до самого вечера Обочин не проронил ни слова. Меншиков сначала в окно пялился, любуясь окрестным пейзажем, а потом не выдержал и стал насвистывать песенку. Рашфорт сначала дремал, потом откупорил бутылку с вином, сделал несколько глотков, и лишь только когда граф д’Мане засвистел, высунулся из окна кареты. Минуты две он вглядывался вперед. Заметив, что впереди стал, виден лес, улыбнулся и приказал кучеру:

– Останавливай карету.

Меншиков удивленно на него взглянул, и тут же получил разъяснение:

– В лес вечером, а тем паче ночью лучше не соваться. Разбойники. Там шпага, увы, не поможет, да и пистолет не больно надежен. Обворовать могут, а узнают что мы с вами, граф, ордынцы, так повещают на первом же суку. Лагерь разобьем, а там глядишь, расскажу я вам, все, что знаю о боярыне. А знаю, я только то, что она сама мне рассказала, как хорошему и преданному другу. Вот только есть одно затруднение, граф.

– Какое? – спросил Федор.

– Я ей клятву давал, что об этом ни одна живая душа не узнает. Мне вас, мой друг, убить сразу же после окончания повествования придется. – Меншиков побледнел. – Да пошутил я, граф. – Утешил Рашфорт.