– Мой друг, – продолжил Магнус, указав на солдата, – не силен в немецком, а я в английском. Так что пришлось…

– Ты еще скажи, что убеждал: «Мы пришли с миром», – съехидничал Дитер Хузель, до войны от корки до корки читавший каждый номер «Удивительных историй», которые выписывал Вернер.

Магнус рассмеялся:

– Не совсем так, но, по сути, верно. Солдат повел меня в лагерь (велосипед я вел с собой), а там уже меня представили полковнику. У полковника оказался такой сильный акцент – а может быть, у меня, это ведь от точки зрения зависит, – что объясняться было совсем не просто…

– А мы все сидели тут и срали кирпичами от волнения! – снова перебил его Дитер.

– Ну, я спешил, как только мог, – ответил Магнус, – насколько позволяла вежливость. – Он поднял кружку с пивом. – Честно сознаюсь, мне пришлось выпить с полковником, и лишь после этого он отвез меня обратно на гору.

Полковник – рыжий веснушчатый человек средних лет, вероятно, ирландского происхождения – сидел во главе длинного стола.

– У нас есть список, – сказал он по-английски (Магнус, как мог, переводил его слова). – Мы называем его Черным списком. Там перечислены все ведущие немецкие ученые и инженеры, с которыми наши специалисты хотели бы пообщаться. – Он приветливо кивнул Вернеру. – Конечно, ваше имя стоит там одним из первых.

Магнус продолжал:

– Полковник сказал мне, что у них нет возможностей содержать такое количество военнопленных, к тому же ясно, что мы сдались по собственной воле и не собираемся убегать. Так почему бы не позволить нам устроиться вот тут, пока не придет время уходить?

«Вот тут» представляло собой роскошный особняк времен Баварского герцогства посреди торгового городка Ройтте, захваченного американской пехотой.

Вернер отсалютовал полковнику кружкой:

– Danke schön[22].

Полковник слегка нахмурился, явно вспоминая подходящие для ответа немецкие слова, а потом пожал плечами, явно решив, что подобрал не совсем то, что нужно, хотя и так сойдет.

– Guten Tag[23].

Вернер улыбнулся. Вполне сойдет.

Полковник снова перешел на английский; Магнус продолжал переводить:

– Он говорит: «Конечно, у меня были сомнения. Имя фон Браун мне знакомо, но я ожидал увидеть этакого полудохлого седовласого яйцеголового типчика, а не… – он согнул руку в локте, демонстрируя молодость и спортивное телосложение Вернера, – Малыша Эбнера[24]».

Как только Магнус закончил переводить эту фразу коллегам, все расхохотались – они гордились Вернером и считали, что он настоящий Wunderkind и Übermensch[25].

– Конечно, – продолжил полковник, – дальше вами будут заниматься другие, они как раз едут сюда. Не знаю, какой прием вы встретите у них, но пока…

Когда Магнус закончил перевод, Вернер кивнул и потянулся за еще одним куском хлеба. По крайней мере, пока у него не было причин опасаться за свое будущее.

Для меня Гитлер был олицетворением зла и главным оправданием создания атомной бомбы. Теперь, когда нацистов, против которых предполагалось использовать бомбу, не стало, возникли сомнения. Эти сомнения, хоть и не находят отражения в официальных отчетах, широко обсуждаются в частных беседах.

Эмилио Сегре, нобелевский лауреат в области физики

Кровь Христова.

Возможно, для еврея это странная мысль, думал Оппи, но, с другой стороны, он ведь еврей только формально. Зато он владеет нескольким языками и, хотя для многих из тех, кто приехал сюда вместе с ним, название гор на востоке оставалось лишь красивым словосочетанием, сам он, упоминая Сангре-де-Кристо, неизменно вспоминал о буквальном переводе этих слов.

Знал он и о дебатах по поводу происхождения названия этой части Скалистых гор. Да, возможно, дело лишь в красноватом оттенке, который вершины часто приобретают на рассвете или на закате, но Оппи больше нравилась легенда, в которой слова